Пьер Леметр - Алекс

— Нельзя так поступать, это глупо.

Камилю следовало бы проявить больше такта, соблюсти все формальности — но что означало самолюбие этого напыщенного болвана по сравнению с жизнью женщины, похищенной пять дней назад? Ле-Гуэн, очевидно, решил подстраховать своего подчиненного.

— Господин судья, видите ли, майор Верховен порой несколько… резковат. Он просто хотел сказать, что нам стоит проявить большую осторожность и дождаться возвращения этого Трарье.

Но судью, надо полагать, совершенно не интересовал излишне резкий характер майора Верховена. К тому же он явно хотел показать, что ему не страшны никакие противники, что он — человек действия. Более того — настоящий стратег.

— Предлагаю окружить это место, освободить заложницу и ждать похитителя внутри.

И, поскольку ответа на столь решительное предложение ни от кого не последовало, он добавил:

— Мы заманим его в западню!

Слушатели, не сговариваясь, присвистнули.

Судья, очевидно, счел это знаком восхищения. Но Камиль, не давая ему продолжить, быстро спросил:

— Откуда вы знаете, что заложница внутри?

— Но вы, по крайней мере, уверены, что преступник — именно этот человек?

— Мы можем быть уверены лишь в одном: во время похищения его фургон находился в засаде в том месте, где оно произошло.

— Значит, владелец фургона и есть преступник.

Молчание. Ле-Гуэн пытался найти какой-то компромисс, но судья его опередил:

— Я понимаю вашу позицию, господа, но видите ли, наши подходы изменились…

— Я весь внимание, — отозвался Камиль.

— Простите, что мне приходится вам об этом напоминать, но в наше время защита жертвы важнее, чем поимка преступника.

Он по очереди обвел глазами обоих полицейских и пафосным тоном, словно находился уже в суде, произнес:

— Это весьма похвально — ловить преступников, более того — это наш долг. Однако мы не должны забывать и об их жертвах. Полагаю, сейчас именно жертве нужно уделить больше внимания. Ради нее мы здесь и находимся.

Камиль открыл было рот, но не успел возразить, — судья уже распахнул дверцу машины, вышел и обернулся, словно приглашая полицейских следовать за собой. Затем достал мобильный телефон, склонился к полуоткрытому окну и взглянул Ле-Гуэну прямо в глаза:

— Я вызываю полицейский спецназ. Немедленно.

— Да он совсем рехнулся! — бросил Камиль Ле-Гуэну.

Судья в этот момент еще не слишком далеко отошел от машины, но сделал вид, будто ничего не слышал. Генетика, не иначе…

Ле-Гуэн возвел очи горе и в свою очередь достал мобильник. Пришлось вызывать подкрепление, чтобы оцепить периметр, — на тот случай, если Трарье вернется как раз во время штурма.

И часа не прошло, как все были в сборе.

Было полвторого ночи.

Наборы отмычек отправили обратно: сегодня они не понадобятся. С комиссаром полицейского спецназа, Норбером, Камиль не был знаком — впрочем, его все называли по фамилии, а имени, кажется, никто и не знал. При взгляде на этого наголо бритого человека с мягкой кошачьей походкой невольно складывалось впечатление, что вы видели его уже сотню раз.

После изучения планов здания и местности, а также сделанных со спутника фотографий спецназовцы разделились на четыре группы и заняли следующие позиции: одна группа на крыше, другая — у главного входа и еще две — возле боковых окон. Отряды из уголовного отдела расположились по периметру. Три дополнительные группы Камиль разместил в машинах у каждого входа и, наконец, четвертую оставил в засаде у трубы для стока нечистот — единственного пути к бегству, которым преступник мог бы воспользоваться, если бы понял, что все остальные перекрыты.

Вся эта затея совсем не нравилась Камилю.

Норбер держался слегка отстраненно — оказавшись в обществе двух своих коллег, один из которых старше его по званию, и судьи, он предпочитал говорить и действовать сугубо в рамках должностных обязанностей. На вопрос, сможет ли он со своими людьми захватить здание и освободить находящуюся там заложницу (в том, что она там находится, судья не сомневался), — он ответил через несколько минут, предварительно изучив план и обойдя здание кругом: да, сможет. Доводы за и против штурма он излагать не стал, замкнувшись в молчании истинного профессионала. Про себя Камиль им восхищался.

Конечно, всем претило дожидаться возвращения Трарье, в то время как совсем рядом, внутри, находилась заложница, к тому же содержащаяся в условиях, которые даже страшно себе представить, — и все же, по мнению Камиля, этот вариант — лучший из всех возможных.