Пьер Леметр - Алекс

Он перебирал в памяти события этой нескончаемой ночи. Он был измотан. Но времени хватало только на то, чтобы принять душ и выпить пару чашек кофе.

Камиль не остался в квартире, где они жили вместе с Ирэн, — ему не хотелось вновь и вновь замечать повсюду следы ее былого присутствия. Это требовало немалой душевной стойкости, запас которой он предпочел сохранить для других ситуаций. Он спрашивал себя: продолжать жить после смерти Ирэн — это вопрос смелости, силы воли? Как выстоять одному, утратив все опоры? Ему нужно было как-то затормозить, замедлить собственное падение. Он чувствовал, что эта квартира погружает его в бездну отчаяния, но никак не мог набраться решимости ее покинуть. Он спросил совета у отца (его ответ был однозначным), потом у Луи, который выдал следующее: «Чтобы удержать, нужно отпустить». Кажется, это какой-то даосский афоризм. Камиль не был уверен, что правильно его понял.

— Ну или, если вам так больше нравится, вспомните басню про дуб и тростник: один ломается, другой гнется.

Да, это ему больше нравилось.

Набравшись решимости, он продал квартиру. И вот уж третий год жил в другой, на набережной Вальми.

Он переступил порог. Тут же появилась Душечка. Ах да, теперь у него была еще Душечка — маленькая полосатая кошка.

— Вдовец с кошкой — это ведь, кажется, такой расхожий штамп? — однажды спросил он у Луи. — Может, я с этим переборщил?

— Зависит от кошки, — отвечал тот.

И попал в самую точку. То ли из любви к хозяину, то ли из внутреннего стремления к гармонии, то ли из желания подражать, то ли из застенчивости — но, так или иначе, Душечка оставалась на удивление маленькой для своего возраста. У нее была очаровательная мордочка, кривые, как ноги ковбоя, лапки — и плюс к этому она невероятно миниатюрна. На этот счет даже у Луи не нашлось никаких правдоподобных гипотез — а уж это означает, что загадка и впрямь неразрешима.

«Может, она тоже перебарщивает со штампами?» — думал Камиль.

Даже ветеринар, к которому он принес кошку и задал все тот же вопрос о ее росте, воззрился на обоих в немом изумлении.

В сколь бы позднем часу хозяин ни появлялся дома, Душечка всегда просыпалась, вставала и выходила ему навстречу. Однако сегодня ночью — точнее, утром, — Камиль ограничился лишь тем, что слегка погладил ее по спинке. Он был не очень расположен к нежностям. Слишком много всего за один-единственный день…

Сначала — похищение женщины.

Затем — неожиданная встреча с Луи, при таких обстоятельствах, что невольно закрадывалось подозрение — а уж не нарочно ли Ле-Гуэн…

Камиль резко остановился.

— Вот мерзавец, а!..

Согнувшись, скорчившись, Алекс сидела в ящике.

Человек закрыл его сверху крышкой, привинтил ее с помощью шуруповерта и отошел, чтобы полюбоваться своей работой.

От недавних побоев у Алекс ныло все тело, от холода она дрожала с ног до головы. Невероятно, но факт: внутри ящика она чувствовала себя немного увереннее, чем снаружи. Словно в убежище. На протяжении последних часов она не переставая думала о том, что он с ней сделает, но, если не считать побоев и пощечин… хотя их трудно не считать, — ничего не происходило. От пощечин у нее по-прежнему звенело в ушах — настолько они были сильными. Но вот она сидит в деревянном ящике, по-прежнему живая и относительно невредимая. Похититель ее не изнасиловал. Не убил. Что-то подсказывало ей: «пока еще не» — но она всячески заглушала этот голос, убеждая себя, что каждая выигранная секунда уже навсегда на ее счету, а каждый миг, который должен настать, еще не настал. Она пыталась дышать как можно глубже. Человек по-прежнему стоял неподвижно, она видела его грубые рабочие ботинки и кромку брюк. Он смотрел на нее. «Я хочу увидеть, как ты будешь подыхать…» — так он сказал. В сущности, это единственное, что он вообще произнес. Так что же, он хочет довести ее до смерти? И наблюдать за тем, как она будет умирать? Но каким способом он ее убьет? Алекс уже не спрашивала себя почему. Она спрашивала только когда и как.

Почему он до такой степени ненавидит женщин? Что должно было произойти в жизни этого типа, чтобы заставить его решиться на подобное дело? Отчего он избивал ее с такой жестокостью?

Здесь было не слишком холодно, но побои, усталость и страх сыграли свою роль — Алекс почти совсем закоченела. Она попыталась сменить положение, но это оказалось нелегко. Она сидела согнув спину и положив скрещенные руки на колени, а голову — на руки. Когда она попыталась хоть немного выпрямиться, чтобы повернуться, то почти тут же вскрикнула: в руку чуть пониже плеча впилась длинная заноза, которую пришлось вытаскивать зубами. Ящик был ужасно тесным, доски — грубыми и неотшлифованными. Как же ей повернуться, опираясь на руки? Переместить таз? Вначале она попыталась переставить ноги. Внутри у нее нарастала паника. Не выдержав, она снова заплакала, одновременно пытаясь повернуться то в одну, то в другую сторону, несмотря на боязнь пораниться об одну из этих шероховатых, необструганных досок. Ей хотелось двигаться, это превратилось почти в навязчивую идею. Она делала беспорядочные жесты, но все, чего ей в итоге удалось добиться, — получить несколько свободных сантиметров. Ее охватило отчаяние.