Сергей Бакшеев - Галактика мозга

— Я посылал ей такой вопрос. Алиса не ответила.

— Пришли мне ее е-мэйл!

— Нет. Мы и так пошли тебе навстречу, изменив первоначальные условия.

— Где гарантия, что с сыном ничего не случится?

— Когда я ей сообщил о планируемой операции, она согласилась, но приписала… — Наумов осекся.

— Что? Договаривай!

— Алиса написала: в мире будут два здоровых ребенка или… ни одного.

Антон прикрыл трубку, чтобы Ольга не услышала последние слова.

— Это жестоко, — промолвил он.

После короткой паузы Наумов истерично выкрикнул:

— Ты хотел услышать правду? Ты ее получил! Алиса пойдет до конца! Я ее знаю. Ради дочери ни перед чем не остановится! А теперь, займись-ка делом.

Шувалов убрал телефон. Ольга с надеждой смотрела на него.

— С Сашей всё в порядке, — каменным голосом произнес Антон, попытался улыбнуться и отвел беспомощный взгляд.

Женщина сердцем поняла, что ей недоговаривают. Она схватилась за мужа.

— Я боюсь. Ты должен всё отменить и лететь в США. Надо выполнить их условия.

Антон обнял жену.

— Поздно. Операция скоро начнется.

Ольга вздрагивала от рыданий.

— Если в Америке погибнет девочка, сумасшедшая тетка прикончит нашего сына.

Шувалов молчал. Возразить ему было нечего.

Шел четвертый час операции. Антон Шувалов сидел перед большим монитором и наблюдал за тем, что происходит на другом берегу океана в хирургической клинике Бостона. На его голове были закреплены наушники и микрофон, подключенные к компьютеру. Операция заканчивалась, все манипуляции с мозгом девочки были завершены, и американский нейрохирург дал команду на перевязку. Он сдернул маску и повернулся к камере. Уставший пожилой мужчина жестами дал понять, что сделал всё, что от него требовалось, но его лицо не выражало оптимизма.

— Борис, я не вижу приборы. Как состояние девочки? — взволнованно спросил Антон.

Вербицкий всё это время находился в операционной и являлся связующим звеном между Шуваловым и бостонскими врачами.

— Мне кажется, параметры в норме.

— Направь камеры на приборы.

Изображение дернулось, и на двух половинках экрана вместо головы пациентки появились циферблаты и индикаторы электронных устройств, подключенных к девочке.

Шувалов напрягся. Увиденное его не обрадовало. Лана Наумова находилась на грани между жизнью и смертью. Антон был уверен, что все действия были произведены в точности, как он задумал, но оставался вопрос: выдержит ли организм шестилетней девочки последствия многомесячного интенсивного лечения и нескольких операций? Куда качнется хрупкое равновесие?

Его волнение передалось всем, присутствующим в лаборатории.

Валентина Федоровна, несколько часов беседовала с Ольгой, постепенно уводя ее прочь от мрачных мыслей. Сейчас обе женщины притихли. Елена Репина, державшаяся в стороне рядом с Егором Смирновым, нервно сжала его запястье. Она хорошо видела за бездушными показателями точных приборов критическое состояние детского организма. Сергей Задорин переводил взгляд с Шувалова на Репину, успевая следить лишь за одной синусоидой, пульсация которой становилась всё более пологой.

Когда синусоида практически распрямилась, Репина подала ему незаметный знак. Задорин щелкнул по своему компьютеру и разорвал Интернет-связь.

На экране застыла последняя переданная картинка. Жизненные функции в виде электронных графиков словно зацепились за край обрыва, чтобы окончательно рухнуть к нулевым показателям.

Шувалов догадался, что произошло, но не решился восстановить соединение.

— Будем ждать, — как заклинание произнес он и подошел к жене. — Давай выйдем на воздух. Здесь душно.

Никто не проронил ни слова. Антон и Ольга вышли, забыв о верхней одежде. Они стояли под черным морозным небом, тесно прижавшись друг к другу. Звезд не было видно, но прямо перед ними сквозь серую муть проступал пятнистый бок Луны. Казалось, она подсматривает за ними из-за занавески в мрачном раздумье.

— А помнишь, как мы гуляли по ночам? — сказал Антон. — И твоя мама потом ругалась.

Ольга молчала. Антон догадывался, о ком она сейчас думает.

— Тогда нас было двое, и мы еще не были семьей.

— А сейчас? — неожиданно спросила Ольга.

Антон сильнее прижал ее к себе и заглянул в широко распахнутые глаза, уставшие плакать.

— Сейчас нас трое, и мы — семья.

Она уткнулась в его плечо. Он едва разбирал ее бормотание.

— Когда всё закончится… я хочу… чтобы нас стало больше.