Чеви Стивенс - Родная кровь

– Может быть, мне стоит позвонить Джулии?

– Вот это действительно плохая идея. Ничего не делай.

Я не ответила.

– Сара? – строго произнес Эван.

– Да.

– Ничего не делай!

– Ладно, ладно.

Элли уже возилась с Олешкой в своей комнате, так что пришлось прощаться.

Я пыталась делать вид, что все хорошо, пока мы с Элли готовили сосиски в тесте, рисуя на них улыбки кетчупом, но всякий раз, когда я заглядывала в ее глаза, мне хотелось плакать. «Что я скажу, когда она вырастет и начнет задавать вопросы о моей семье?»

Я отвезла Элли в школу, взяла Олешку и пошла прогуляться, надеясь, что на свежем воздухе мне станет лучше. Но, войдя в лес в заповеднике, я сразу поняла, что это была плохая идея. Обычно мне нравится запах сосновых иголок и упругость земли под ногами, еще влажной после вчерашнего дождя. Нравятся деревья – можжевельники, ели, пихты. Но сейчас их кроны нависали надо мной, погружая все в сумрак, воздух казался душным, шаги – слишком громкими. Я испуганно вглядывалась в темные уголки, замечая сучковатый пенек с одной-единственной веткой, торчавшей вбок прямо у корневища, мертвое дерево, папоротник, овраг, засыпанный гниющими листьями. «Он насиловал ее в таком месте?» Олешка спугнул косулю, и она убежала. Я видела ужас в ее глазах и думала о том, как Джулия бежала по лесу, как ветки царапали ее до крови, как она прерывисто дышала. Как маньяк гнался за ней, словно за диким зверем.

Вернувшись домой, я зашла в мастерскую.

Вообще-то я собиралась заказать новые материалы, почистить инструменты и развесить их по местам, но, увидев хаос, царивший здесь, поняла, что сейчас не смогу с этим разобраться. Стамески, резиновые молотки, крепежи, шлифовальные инструменты, щетки, тряпки, салфетки – все было разбросано по мастерской. Взяв веник, я принялась подметать пол.

Эван позвонил в обед, как и обещал, но связь все время прерывалась.

– Я позвоню… когда… воды… следующий… мобильный… горах…

После обеда я снова пошла в мастерскую и принялась шлифовать шкафчик красного дерева в стиле рококо. Убирая царапины на его поверхности, я наслаждалась запахом свежего дерева и шуршанием наждачной бумаги. С каждым моим движением мышцы расслаблялись, а разум успокаивался. Но потом красное дерево напомнило мне о кабинете Джулии. Неудивительно, что она не захотела говорить со мной: ей по-прежнему больно от того, что случилось, а увидев меня, она вновь все вспомнила. Но ей не нужно меня бояться! Или она опасается, что я выдам ее тайну?

Я перестала шлифовать шкаф. Если я сумею убедить ее в том, что никому ничего не скажу…

Телефонная трубка лежала у меня на столе. Рабочий номер Джулии был записан на бумажке, лежавшей у компьютера.

Послышались четыре долгих гудка, потом включился автоответчик.

– Вы дозвонились до профессора Ларош кафедры истории искусства. Пожалуйста, оставьте сообщение.

– Здравствуйте, это Сара Галлагер. Я не хотела вас беспокоить, просто…

Я начала паниковать, понимая, что не знаю, что говорить. А что, если я скажу что-то не то? «Подожди. Успокойся». Я глубоко вздохнула.

– Я хотела извиниться за то, что ворвалась в ваш дом, но теперь я понимаю, почему вы так расстроились. Мне просто нужно узнать историю болезней в вашей семье. Я надеюсь, что мы сможем поговорить. – Я дважды надиктовала на автоответчик свой номер телефона и адрес электронной почты. – Я знаю, вам многое пришлось пережить, но я хороший человек. И у меня есть семья… Я не знаю, что мне сказать дочери, и…

К моему ужасу, голос у меня задрожал и я начала плакать.

Я положила трубку. Мне хотелось оторвать себе руку, чтобы больше не звонить этой женщине. И в то же время во мне нарастало желание оставить ей еще одно сообщение, чтобы извиниться за первое, а потом еще одно, чтобы рассказать все, что было у меня на уме. Но звонить я не стала. В течение следующего часа я обдумывала свой звонок, и с каждым разом мне становилось все хуже.

Вечером позвонил Эван, но мне было так стыдно за то, что я не послушалась его совета, что я ничего ему не рассказала.

Эван проверил все ссылки и согласился с тем, что Джулия Ларош действительно очень похожа на Карен Кристиансон, но он до сих пор не был уверен в том, что Кемпинговый Убийца – мой отец.

– Что же мне делать? – спросила я.

– Есть только два варианта. Можно сообщить об этом в полицию, пускай они разбираются. Или просто оставить эту затею.

– Если сообщить в полицию, они проведут анализ ДНК. Я уверена, что результат будет позитивным. А что, если об этом узнают? Тогда Кемпинговый Убийца найдет меня. Я не хочу, чтобы кто-то знал об этом. – Я глубоко вздохнула. – Когда ты узнал о том, кто мой отец, твои чувства ко мне изменились? – Я ненавидела себя за то, что задаю этот вопрос, ненавидела себя за слабость.