Хенри Лоуренс - Золотой медальон

— Я не мог сдержаться, — посетовал Каппелман, вытирая вспотевший лоб.

— Не обращайте внимания.

— Но это же непростительная слабость!

— Никто не застрахован от боли.

— Только слабые духом не в состоянии держать себя в руках. Мне стыдно за себя.

— Перестаньте!

— Но…

Рид отошел, немец начал раздражать его.

— Вы должны забыть, что я кричал, — обратился Каппелман к стюардессе.

— Только у меня и забот, что помнить, как вы кричали. И вообще, какое это имеет значение?

Каппелман схватил ее за руку.

— Не грубите! Я не переношу грубости.

Стюардесса высвободила руку.

— Нам надо подумать о воде и пище и поискать какой-то путь к спасению.

— Отправляйтесь и отыщите ручей или реку. Это и будет наш единственный путь к спасению.

— Значит, мы должны найти реку?

Каппелман кивнул. Он успокоился или сделал вид, что успокоился.

— Я знаю джунгли, — заявил он. — Мы летели по курсу?

Стюардесса повторила то, что уже рассказала Риду.

— Вы говорите, Пакина? Если так, мы должны находиться в районе Рио Бланко, или Рио Тапиче, или Рио Укаяли, что вовсе не приводит меня в восторг.

— Почему?

— Трудная здесь местность, — уклончиво ответил Каппелман.

Что-то его обеспокоило, и девушка ждала, что он объяснит ей причину, но ее позвал Рид. Он показал на следы какого-то крупного животного.

— Кто бы это мог быть?

— Ягуар, — несколько удивившись неосведомленности Рида, ответила девушка. — Это может означать, что где-то поблизости протекает река и у нас будет вода. Но ее нужно в чем-то принести. Пойдемте поищем.

Они направились к разбитому самолету. Каппелман молча наблюдал за ними. Рид взглянул на какие-то лоскуты, свисавшие со стенок фюзеляжа, и только тут заметил на полу пятна крови. При мысли о том, что среди этого бесформенного нагромождения обломков лежат мертвые, а может быть, умирающие, у него перехватило дыхание, и он повернулся к стюардессе.

— Я совсем забыл… Надо бы поискать — возможно, еще кто-нибудь спасся…

— Я уже искала. Никто, кроме нас, не уцелел.

— Скоро вы там кончите любезничать? — донесся до них голос Каппелмана. — Я хочу пить.

— Надо поискать воду, — сказал Рид. — Пока светло, хищных зверей можно не опасаться.

— Берегитесь змей, — насмешливо предупредил Каппелман. — Особенно анаконды.

Рид отыскал в обломках небольшую жестянку, оказавшуюся вполне пригодной, и, ступая по следам ягуара, исчез в зарослях. Каппелман взглянул на стюардессу:

— Герой-любовник нас покидает, а?..

День подходил к концу. На некотором удалении от места катастрофы они расчистили небольшую площадку, разожгли костер и поели. Рид закурил. Каппелман с их помощью перебрался к костру и теперь лежал на коврике, найденном среди обломков самолета. Потягивая сигарету, Рид подумал: «В конце концов все не так уж плохо. Завтра нас начнут искать».

— Как ни странно, — обратился он к девушке, — я до сих пор не знаю вашего имени. Не могу же я называть вас просто стюардессой.

— Меня зовут Розеллой.

— Розелла де Сильва, — вмешался Каппелман. — Двадцати двух лет, незамужняя, родилась в Каракасе, воспитывалась в монастыре в Маракайбо, поступила на службу в гражданскую авиацию в прошлом году. Владеет пятью языками; ни с кем не помолвлена.

— Благодарю, герр Каппелман, — отозвался Рид. — Вы, кажется, знаете всех и каждого…

— Ну, положим, не каждого, герр Рид…

— МистерРид.

— Пожалуйста, мистерРид. Просто я навожу соответствующие справки о тех, с кем встречаюсь или могу встретиться.

— Зачем? Из любопытства или потому, что вы кого-то опасаетесь?

— Логичный вопрос, мистер Рид. У меня есть на то свои причины… — Он замолчал и прислушался. — По-моему, за нами кто-то наблюдает.

— Но кто тут может быть?

Каппелман досадливо отмахнулся, и все трое напрягли слух. Нарушая вечернюю тишину джунглей, где-то трещали попугаи, слышалась болтовня обезьян. Появились первые ночные москиты, и их гудение напоминало шум пролетающей вдалеке эскадрильи самолетов.

— Если только они появятся… — пробормотал Каппелман, ощупывая карман.

— Кто?

— Индейцы. Вероятнее всего, майя.

— Это плохо?

— Как вам сказать… Все возможно. У вас есть оружие?

— Нет.

— Обычный английский кретинизм. Я оказался более благоразумным и прихватил пистолет. При необходимости я его использую, можете не сомневаться.

— Не лучше ли просто соблюдать сдержанность и осторожность?