Измайлов Андрей - Время ненавидеть

Гражданин Рагимов Н. X. Заявил, что заявлять не будет. Обычное дело: «Восток», напились, немножко поссорились. Люди злые, доведенные, понять можно. Он вообще человек мирный и не любит, когда люди злые. Он вообще давно собирался передать «Восток» в чьи-нибудь хорошие руки и домой вернуться, туда, где люди не злые, добрые, потому что дома тепло и кушать всегда много, гостей с радостью принимают, не то что здесь. А «Восток» он да-авно собирался – в другие руки. Конечно, чтобы и себя не обидеть, не за бесценок. Вот нашелся добрый человек, и документы у доброго человека готовы, и в цене сошлись. Какая цена? Коммерческая тайна. Нет, не от тебя, начальник, дорогой! Разве у меня могут быть тайны от тебя, начальник, дорогой?! Но – коммерция, понимаешь, начальник, дорогой?.. Так что все хорошо.

Только одно плохо, начальник, дорогой: девочка куда-то пропала. Хорошо бы ее поискать. И хорошо поискать. Не-ет, начальник, дорогой, Наджаф Хакимович не про себя волнуется, про девочку волнуется. Наджафу-то Хакимовичу что, он из города уезжает. Насовсем. Если приедет, то в гости. В тот же «Восток» – очень жалко, если варьете больше не посмотрит. Такая девочка была, такая девочка! И куда-то исчезла, пропала. Когда? Три дня уже. Как – почему раньше не заявил? Он и сейчас не заявляет. Девочка – взрослый человек, сама собой распоряжается. Но странно все-таки, начальник, дорогой! Очень аккуратная девочка была, всегда – вовремя. Почему Наджаф Хакимович говорит «была»? Он же говорит: три дня ее не видел, пфу испарилась. Нет ее и нет. Даже зарплату не взяла, не пришла. Вчера деньги в «Востоке» давали – а не пришла. А без нее – это уже не «Восток» будет. Без Наджафа Хакимовича – «Восток». А без нее – нет, не тот уже. Он ничего не заявляет, он просто за нее волнуется. Ну ничего, найдется, наверно. Или нет.

Восточная искренность и сердобольность настолько преувеличенно выражается, что грех поверить. Особенно когда искренность и сердобольность выражает гражданин «кавказской национальности» Рагимов Наджаф Хакимович.

Значит, так. «Восток» перестал быть территорией «черных». И перешел к новому хозяину. Некий Ложкин И. Д.

Ложкин-Вилкин-Тарелкин. Да хоть Кастрюлькин! Ясно – подставной! Ясно – не поужинать подъезжали Баскаков и компания. Ясно – разборка-погром в «Востоке» отнюдь не вспышка стихийного народного возмущения, а заранее спланированная акция. И ясно – кем спланированная.

Баскаков и компания только плюнут и разотрут: спортом они все увлеклись в означенный период. Вам и сэмпай Стасик Ли подтвердит. Да что там сэмпай! Вам и капитан Гуртовой подтвердит. Да, товарищ капитан? Спорт – ты мир! Главное – не побеждать, главное – участвовать!

Зацепить бы этих победителей и хоть как доказать, что они участвовали!..

И – девочка. При чем тут девочка? Гражданин «кавказской национальности» Рагимов – не Лев Толстой, чтобы, согласно Хармсу, очень любить детей. И не случайно сердобольствовал. Навести хотел? На что именно? Зыбко, зыбко…

Ну, пропала некая Яна Ким. Не вернулась в общежитие (или, как для приличия обозвали многонаселенные клетушки, дгт – дом гостиничного типа).

Ну, заночевала у кого-то, мужика сняла в конце-концов и у него поселилась.

А вещи, а документы, а работа?

Ну, работа – ей самой решать: заголяться перед ресторанной публикой или решить, мол, хватит. Что же до вещей и документов, то…

То не помешало бы участковому сходить на место. Без особого шума, вроде бы для профилактики: общага, мелкое воровство, пьянки-гулянки, музыка после одиннадцати. Как у вас здесь насчет дисциплинки?

– Да вот же она тут была, товарищ милиционер! Да, два дня шлялась где-то, а потом заявилась. Ободранная вся. Но она. Точно, она! Уж я-то их всех изучила. Собирала что-то. Тряпки там, куклы… Откуда-откуда! У нас стенки бумажные! А шваброй по коридору туда-сюда – вот и слышно. Они же все засранки, простите, товарищ милиционер, – за собой не уберут никогда. Одних окурков каждый вечер – ведро. Но эта, ничего не скажу, аккуратная была. Но тоже, видать, сорвалась. Кровь-то не наша, не русская, бешеная. Сестричка ее с катушек, сами знаете, слетела. Сами знаете, где теперь. И эта тоже теперь… А не знаю! Собралась и ушла. И глазищи дикие-дикие! О-от-такие! А не знаю куда! Если за каждой прошмандовкой следить, глаз не напасешься… Да ее вроде спрашивали уже после. А не знаю! Девка вроде. Подруга вроде. Беленькая такая. Юбка – стыдоба одна. Еще грузины какие-то спрашивали. А с ними у меня разговор короткий! А и никто больше… Так чего, комнату освобождать или как? У нее до конца месяца уплочено, а если уехала, то чего комнате-то пустовать? Товарищ милиционер, вы уж тогда к нашему коменданту зайдите, поставьте в известность.