Тэми Хоуг - Час расплаты

— Эй! Вы!

От резкого выкрика мужчина чуть не подпрыгнул. Оглянувшись, он уставился на худощавую пожилую женщину, одетую в комбинезон из джинсовой ткани. На ее голове красовалась синяя бейсболка с логотипом «Лос-Анджелес Доджерс», грива седых волос спадала на плечи. Стоя в нескольких футах от открытой веранды, женщина держала в руках палку, похожую на топорище, и делала ею небольшие круговые движения, словно это была бейсбольная бита. Казалось, что старуха приготовилась отбить воображаемый мяч и он вот-вот полетит на открытую трибуну к зрителям.

Мендес медленно потянулся к нагрудному карману.

— Даже не думай об этом, ханыга! — замахиваясь, выпалила женщина.

У нее был явно британский акцент. Женщина подошла на несколько шагов ближе. Ее окруженный морщинами рот плотно сжался.

— Я офицер правоохранительных органов, — представился Мендес. — Я готов показать вам жетон, если вы позволите.

— Откуда я знаю, что у вас нет с собой «пушки»?

— Конечно, я вооружен, — ответил детектив, стараясь сохранять на лице невозмутимое выражение.

— Ну, показывайте, — позволила старуха. — Я не из тех, с кем можно шутки шутить. Это топорище изготовлено из гикори, [9] Гикори — рок североамериканского орешника и я знаю, как им пользоваться.

Мендес медленно распахнул свой пиджак, чтобы женщина увидела прикрепленный к поясу жетон и девятимиллиметровую «пушку» в плечевой кобуре.

Пожилая леди сразу же сникла и, глубоко вздохнув, опустила топорище.

— Блин! — вырвалось у нее. — И что вы тут вынюхиваете? Я, признаться, испугалась, когда увидела вас!

— Я тоже, мэм! А что вы здесь делаете? Живете по соседству?

— Да. Я живу в соседнем доме и являюсь членом местной добровольческой охраны, присматриваю за этим домом. Никогда не знаешь, что может случиться, если…

— Если что?

— Если рядом живет извращенец.

— Вы о Роланде Балленкоа?

— Да. Я не поверила, когда узнала, что он сюда переехал, — с отвращением в голосе произнесла пожилая женщина. — Бессовестный и наглый мерзавец! Я все о нем прочла в газетах. Я выписываю четыре газеты и читаю их от первой до последней страницы: «Лос-Анджелес таймс», «Нью-Йорк таймс», «Трибьюн» и «Санта-Барбара Ньюс-Пресс». Человек должен быть в курсе, что происходит в мире. Я знаю, что его не арестовывали, но я умею читать между строк. Он что-то сделал с этой бедной девочкой.

Из-за угла дома появился Хикс. При виде пожилой леди он остановился. Через секунду его глаза округлились.

— В доме никого нет, — сказал он.

— Он отсюда съехал, — сообщила женщина и сплюнула на землю. — Скатертью дорога! — Она перевела взгляд на Мендеса, а затем кивнула в сторону Хикса. — Он тоже полицейский?

— Да, мэм.

— Детектив Хикс, мэм, — показывая свой жетон, представился напарник Мендеса.

— Мейвис Витейкер, — ответила на его приветствие старуха. — Я живу в соседнем доме. Я — член местной добровольческой охраны.

Хикс нахмурил брови и покосился на топорище в руках пожилой леди.

Мендес спустился со ступенек.

— В почтовом ящике — ничего, не считая номера «Жильца», — сообщил Хикс.

— Он никогда не получал здесь почту, — сказала Мейвис Витейкер.

Оба мужчины перевели на нее взгляд.

— Я однажды разговаривала с женщиной, которая доставляет почту. Она симпатичная, поэтому я рассказала об извращенце сразу же после того, как он сюда переехал. Я боялась, что он может ее соблазнить, завлечь в дом и попытаться… Ну, вы понимаете… Я думала, что он получает письма хотя бы от матери, если, конечно, знает, кто его мать, но почтальонша сказала, что Балленкоа вообще ничего не получает по почте. У него наверняка другой почтовый ящик. По крайней мере, счета за коммунальные услуги куда-то приходить должны.

«Или адрес, по которому следует пересылать корреспонденцию», — подумал Мендес.

— Когда мистер Балленкоа отсюда съехал? — спросил он.

— Не знаю. В конце апреля я на шесть недель слетала домой, в Австралию. Когда я вернулась, его уже здесь не было.

— У вас есть предположения насчет того, куда он мог съехать?

— Ни малейшего. Я его знать не хотела, да и он не рвался со мной откровенничать. Как только он сюда перебрался, я без обиняков заявила, что если он будет досаждать мне, то я хорошенько врежу этим топорищем прямо по его коленным чашечкам… Мерзкий онанист…

— Что он ответил, когда вы ему это сказали? — спросил Хикс.

— Ничего. Ни слова. Он смотрел так, словно меня перед ним не было, а потом пошел по своим делам. Я росла в буше. Мой отец был шахтером. Грубые люди они, шахтеры. В детстве я встречала много таких вот людей без души, как этот мой сосед. Нельзя поворачиваться к ним спиной. Пойдешь с таким вот в кусты, и больше никто тебя живой не увидит.