Шон Слейтер - Уцелевший

Кортни улыбнулась, взглянула на платье и на этот раз почувствовала себя более уверенно. Только она собралась примерять наряд, как зазвонил телефон. Господи, ну пусть это будет Бобби Райан, он такой красавчик! Посмотрев на дисплей, Кортни нахмурилась: «Папа».

– Не отвечай, – вмешалась Рейн, увидев, кто звонит. – Он тебе скажет идти домой!

– Уж поверь мне, никуда я не пойду!

Кортни дождалась, пока телефон перестанет звонить, и просмотрела список пропущенных вызовов: папа искал ее уже четыре раза.

– Наверное, директор Майерс ему позвонила…

– Значит, он знает, что ты прогуливаешь!

– Я попала! – в ужасе воскликнула Кортни, прислонившись к стенке примерочной. – Попала! Он наверняка запретит мне выходить из дома! Все испортит! А как же вечеринка, концерт? Если бы мама была жива…

Девочки замолчали. Через минуту Рейн решила взять дело в свои руки, приложила платье к груди Кортни, присвистнула и озорно улыбнулась:

– Темный насыщенный красный, детка, о да! Подчеркивает цвет волос! А еще красный – это очень-очень сексуально!

– Думаешь? – улыбнулась ей Кортни.

– А то! Бобби Райан будет просто в отпаде!

Обе девочки захихикали в полном восторге, но тут Кортни взглянула на ценник и поперхнулась:

– А ты видела, сколько оно стоит?!

– Ну и что?

– У меня нет… нет столько денег… – покраснела Кортни.

– А зачем тебе деньги? – Рейн многозначительно посмотрела на подругу.

– Нет! – нервно взглянув на стоявшего рядом с примерочной продавца, возмутилась Кортни. – Я не могу просто взять и украсть его! – прошептала она.

– Ну и ладно, – визгливо хихикнула Рейн, – я тебе его подарю!

– Да оно же двести баксов стоит!

– Корт, чтобы сексуально выглядеть, надо заплатить, – улыбнулась Рейн.

– Ты что, не расслышала? Оно стоит почти две сотни баксов!

– Две сотни, три сотни – какая разница!

– Погоди… – Кортни взглянула на платье, а потом на Рейн. – У тебя что, есть такие деньги?

– У меня нет, а у мамы есть! – рассмеялась Рейн. – Ну же, Корт, примерь его! – ласково шепнула она подруге, прежде чем та успела возразить.

Кортни не устояла: надела платье, чувствуя нежное прикосновение шелка и атласа к телу. Прекрасно сидит! Действительно, выглядит очень секси! Она повернулась к Рейн, чтобы та застегнула молнию на спине, а потом распустила свои длинные каштановые волосы с медным отливом.

– Идеально, мать твою! – воскликнула Рейн.

Кортни посмотрела на себя в зеркало: платье сидело на ней как влитое, красный атлас плотно обтягивал плоский живот. Рейн права! У нее и правда идеальный живот! И она в самом деле выглядит просто супер!

Телефон на пуфике снова завибрировал, издавая неприятный дребезжащий звук. Кортни взяла его и отключила – к черту! Уж на этот раз она не позволит папе снова все испортить!

Ей просто необходим этот костюм! Они купили билеты в первый ряд на концерт Бритни Спирс в пятницу, будет суперкруто! Но перед концертом они пойдут на Парад заблудших душ, обязательно пойдут!

Ведь там будет Бобби Райан!

По дороге в школу Святого Патрика у Страйкера было такое ощущение, будто он побывал в комнате страха в луна-парке. Он вспотел, то и дело накатывали волны паники, казалось, сердце бьется все быстрее с каждым километром. Расстегнув воротник рубашки, чтобы хоть немного освежиться, он украдкой взглянул на Фелицию: та сидела как ни в чем не бывало и казалась совершенно расслабленной и спокойной. Как ей, черт возьми, это удается?!

Ее способность дистанцироваться от происходящего ужасно его бесила.

На улице было холодно и ветрено, но к одиннадцати часам небо расчистилось и вышло солнце – неожиданный сюрприз в такой мрачный осенний день, особенно в самом конце октября.

Учитывая все случившееся, такая хорошая погода показалась неуместной.

Империал-роуд лениво змеилась по лесу, уходя на юг. Машина катилась вперед по неровной скользкой дороге. Миновав извилистые кленовые аллеи, напарники подъехали к северному фасаду школы.

Здесь собралось множество народу: матери и отцы толпились во дворе, с ними беседовали полицейские. У большинства родителей лица были белыми как мел, во взглядах у некоторых плескалась смесь страха и надежды, а другие громко, агрессивно разговаривали, готовые в любой момент сорваться. В воздухе повисло напряжение, ситуация накалялась.

Страйкеру было жаль их до боли. С этого дня многие дома опустеют, наполнятся неестественной тишиной, и в них поселится горе слишком всеобъемлющее, чтобы говорить о нем вслух. Он знал это по себе – именно таким стал его дом после смерти Аманды. Прошло целых два года, а у него внутри оставалась странная пустота. Темная, сосущая дыра…