Андрей Троицкий - Бумер-2

— Тьфу.

Кум выключил приемник.

Почему-то в последние дни под вечер на него накатывала тоска и тревога. Ночами чудились чьи-то шаги за окном, скрипы половиц в сенях. Впервые в жизни кум спал не на широкой кровати вместе с Ириной, разбирал диван в горнице и клал под подушку пистолет. Да и заснуть долго не мог, снотворного Сергей Петрович не признавал, водку пить на ночь не любил. Тут помогала книжка, наверное, самая скучная на свете, под названием «Рассказы о Ленине», случайно завалявшаяся в доме Ирины.

Чугур уже по третьему кругу мусолил байки о вожде мирового пролетариата и обычно засыпал за чтением рассказа «Ленин и печник». Если книга не помогала, он поднимался, накатывал стакан водки и снова ложился. Вот и сейчас, в наступившей тишине, ему снова чудились странные шорохи за окном, скрип досок и тихие шаги.

Чугур убеждал себя, что ничего плохого не случится, все идет, как надо, даже лучше. Константин Огородников не может явиться сюда, чтобы свести с ним счеты. И тому есть сто одна причина. Кот только что перешел с казенной баланды на человеческую еду, он вдохнул сладкого воздуха свободы, поэтому не станет пачкаться кровью. Ему страсть как не хочется возвращаться обратно за забор и в полосатой робе мочить рога на зоне особого режима.

Хотя сомнительно, что Кот доживет до суда. Скорее всего, его грохнут контролеры в следственном изоляторе из чувства солидарности, в отместку за смерть коллеги. Потому как убить заслуженного чекиста, это тебе не уличного сутенера грохнуть. За такие дела поблажек не бывает. Да и смелости у Кота не хватит, за годы заключения выдохлась эта смелость подчистую. Наконец, нет ни прямой, ни косвенной связи между наемным убийцей и кумом. В тогдашнем телефонном разговоре Паук вякнул, мол, Резак попал в ловушку, его заманили на какую-то стройку и там обесточили. Это с его слов.

Но есть ли вера этому Пауку, вонючему уголовному отбросу? Веры ему немного. Как на самом деле развивались события и почему грохнули Резака, никто не знает. И, возможно, никогда не узнает. Наверняка он сработал неаккуратно, а Кот был вооружен, готов к таким штучкам. Короче, Резак сам облажался. И сыграл в ящик.

Все это верно, все так и есть, но душу Чугура продолжали терзать беспокойство и недобрые предчувствия. В половине первого ночи он разобрал диван, передернул затвор пистолета и, включив предохранитель, сунул ствол под пуховую подушку. Он включил торшер на тонкой железной ножке, раскрыл книгу рассказов о Ленине и сладко зевнул, прочитав заголовок: «Ленин и печник».

К полудню Кот добрался до цели своей поездки: избушки, стоявшей на отшибе от поселка Лебединский. Четыре года назад тут был пост охотничьего хозяйства, где до сих пор работает егерем Владимир Николаевич, отец Лехи Киллы. Сюда всей компанией они заваливались, когда хотелось пострелять по бутылкам или просто отдохнуть на природе.

Хлопнув дверцей, вылез из джипа, остановился и задумался. Моросил мелкий дождь, пахнуло свежестью. Кажется, что время обошло стороной это место. Все тут по-прежнему. Потемневшая избушка, скатанная из круглых бревен, с высоким крыльцом и тесовой крышей, два окна выходят на грунтовую дорогу, по которой никто не ездит, одно окно на опушку леса. Все тот же сруб колодца, большой сарай для дров и сена. Загородка из подгнивших столбиков и жердей даже не покосилась. Только трава стоит некошеная, даже тропинки к дому не видно, еще выросли две молодые березки. И коров, Машку и Егозу, здесь уже не держат. Видно, теперь егеря приезжают не часто, то ли бензин дорог, то ли охотников поубавилось.

Кот дошагал до крыльца, сунул руку под нижнюю ступеньку, перевернул донышко пластиковой бутылки. Удивительно: и ключ на месте.

В единственной комнате помещались три железные койки, накрытые шерстяными одеялами. Стол и еще кое-какая самодельная мебель, в светлом углу, ближе к окну, рукомойник и зеркальце. На гвоздике у двери висит ключ от сенного сарая.

Перекусив консервами, что прихватил из Москвы, и, выпив минералки, Кот разложил на столе большую карту и надолго склонился над ней. Егерский дом примерно в ста восьмидесяти километрах от зоны. А до города, где живет сестра Кольки Шубина, которой предстояло вручить его письмо и старую фотографию, судя по карте, всего-то верст восемьдесят. Крюк небольшой, особенно когда рядом добрая тачка. Можно сгонять туда, разыскать Дашку, она, как говорил Колька, подрабатывает официанткой в дядькиной закусочной.