Андрей Троицкий - Бумер-2

— А если кто из избирателей спросит о Воскресенском? — раздался вопрос с места. — Ну, что он за личность?

— Отвечайте коротко — какой-то проходимец. С темным прошлым. И никаких связей у него нет. В Москве проворовался. Теперь сюда воровать приехал. Понятно?

Дашка подумала, что если таким макаром промывать мозги агитаторам, то Гринько выборы обязательно проиграет. Она отошла к окну, присев на широкий подоконник, вытащила из сумки и раскрыла на середине детектив в бумажной обложке. Собрание закончилось минут через сорок. Парамонов в сопровождении агитаторов вышел в коридор. Его физиономия раскраснелась, по щекам катился пот, а мятый галстук напоминал половую тряпку. Дашка, растолкав агитаторов локтями, пробилась к начальнику штаба, подцепила его под локоть.

— Я та самая Земцова. Которая днем звонила.

Парамонов посмотрел на нее снизу вверх, наморщил лоб, вспоминая фамилию и базар по телефону.

— Да, да, — рассеяно сказал он. — Ты хотела какие-то там фотографии показать. Сказала, что они меня обязательно заинтересуют. Правильно?

— Совершенно верно, — Дашка потащила Парамонова дальше по коридору.

— Ну, давай их сюда.

— Фотографии интимные. Их нельзя смотреть при всех. Там я вместе с Воскресенским. Сами увидите.

Когда заинтригованный Парамонов запер дверь своего кабинета и занял место за рабочим столом, Дашка раскрыла сумочку и разложила перед ним четыре смонтированных фотографии, над которыми трудилась всю ночь, до первой зорьки.

На первой карточке Дашка стоит спиной к камере, из одежды на ней только полупрозрачные трусики и бюстгальтер. Воскресенский, мило улыбаясь, встал перед уже разобранной кроватью и пялит на Дашку выпученные глаза. Московский гость облачен в темный костюм и галстук. На втором снимке Дашка в пол-оборота к камере. Воскресенский уже присел на кровать, пиджака на нем нет, он тянет узел галстука, стараясь поскорее освободиться от одежды.

На третьей карточке Воскресенский уже скинул костюм, оставшись в майке с короткими рукавами. Он, сидя на постели, расшнуровывает ботинки, видимо очень торопится. Морда налилась краской, на лбу вздулась синяя жилка. Дашка стоит ближе к любовнику, готовая упасть в объятья сильного мужчины, как только он разденется. На последней карточке Воскресенский лежит на кровати, прикрывшись ватным одеялом, и протягивает руки к Дашке, мол, давай сюда, чего ты ждешь? С этой карточкой вышла накладка, Дашка, торопясь на работу в «Ветерок», не успела заретушировать ботинки Воскресенского. Они торчали из-под скомканного одеяла. Получилось, что кандидат залез в постель в обуви.

Парамонов долго пялился на снимки и наконец спросил:

— А почему на этом снимке он в ботинках? Как-то странно… В ботинках в постели…

— В то время у него грибок стопы развился, — Дашка уже придумала объяснение. — В бане инфекцию подцепил. И я его попросила обувь не снимать. Сама боялась заразиться этой гадостью. Я очень брезгливая.

— Понятно. Тебе сколько лет? — его голос дрогнул от волнения. До Парамонова наконец дошло, что за карточки попали ему в руки. Это же сто кило динамита, а не карточки.

— Восемнадцать будет, — соврала Дашка. — В конце года.

— Только будет, — кивнул Парамонов. — Это хорошо. Как ты сделала фотографии?

— Спрятала камеру в стенке, за посудой. Только объектив торчал. У фотоаппарата есть пульт дистанционного управления. Я стояла спиной к камере, там это видно. И пока он раздевался, нажимала кнопку. Все очень просто. Когда стала ложиться, бросила пульт под кровать.

— А снимков, где вы оба голяком у тебя нет?

— Он свет выключал. В темноте снимков не сделаешь. А что, эти плохие?

— Нормальные, — кивнул Парамонов. — Очень даже ничего. Где вы познакомились? И где вы встречались?

— Познакомились в гостинице «Светоч». Это еще во время его первого приезда в город. Там у меня подружка работает. Я как раз с ней разговаривала, стояли у стойки дежурного, а Воскресенский вниз по лестнице спускался. Положил на меня глаз. Это я сразу просекла. В смысле, просекла, что понравилась ему. Воскресенский от молоденьких балдеет. Ну, слово за слово. Пригласил меня в ресторан. А потом…

— Что «потом»? — Парамонов подался вперед. — Чего было потом?

— Ну, в гостинице он не хотел, — Дашка, играя смущение, опускала взгляд. — Там людей посторонних много, соглядатаев. Слухи поползут и все такое. Мы поехали в дом моей тетки. Она в отъезде была. Так у нас все и началось. А потом мне пришла идея в голову его сфотографировать. Так, на всякий случай. В жизни все бывает: так мама говорит. А я маму слушаю.