Андрей Троицкий - Черный Бумер

«Ружье не взял, ружье не взял», — стучало в голове. Теперь чем отбиваться? Перочинным ножичком или березовым прутиком?

Ноги налились свинцовой тяжестью, Бобрик, чувствуя, что задыхается, сбавил темп, остановился возле гнутой ольхи. Ухватился за ствол, чтобы не упасть от усталости и боли в ногах. От напряжения из носа пошла кровь, Бобрик растер ее ладонью по грязному лицу, отлепившись от осины, шагнул вперед и остановился. Прямо перед ним стоял мужик в брезентовой куртке и высоких болотных сапогах, на ремне патронташ и охотничья сумка. В левой руке ружье двенадцатого калибра с вертикально спаренными стволами. Капюшон сполз с головы, дождевые капли падали на коротко стриженую голову охотника, но он не обращал на это неудобство никакого внимания. Выпучив глаза, пялился на незнакомца.

Охотник видел грязного с ног до головы оборванца, на ушах которого висела гнилая трава, по чумазой физиономии размазана кровь. Морда перекошена от напряжения, будто сведена судорогой, глаза блестят, как фары дальнего света, из полуоткрытого рта капает слюна. Отвисшая челюсть дрожит. Судя по виду, полный псих и отморозок. Или того хуже, беглый убийца, маньяк, уже загубивший ни одну человеческую душу. Похож на выходца с того света. Даже не поймешь, сколько лет этому ублюдку. Может, семнадцать. А, может, все семьдесят. Охотник, не зная, что предпринять в этой критической дикой ситуации, отступил назад, чувствуя, что ноги онемели от страха, сделались ватными, а в пятках появился странный зуд.

Бобрик, словно обрадованный неожиданной встречей, шагнул к мужику, растопырил пальцы и выставил руки вперед.

— Дай мне свое ружье, — Бобрик говорил хриплым шепотом, будто на шею ему накинули удавку и крепко стянули ее концы. — За мной гонятся бандиты. Дай мне ружью.

— Еще чего… Выкуси.

Мужчина сделал еще один шаг назад, положил палец на спусковые крючки, хотел поднять ствол, чтобы взять эту падаль на мушку, отпугнуть лили пристрелить, но не успел выполнить задуманное. Бобрик, словно угадав чужие мысли, рванулся вперед, мертвой хваткой вцепился в ствол и цевье, дернул оружие на себя.

— Дай ружье, гнида, тебе говорят, — прошептал он. — Дай сюда.

— Пошел на хрен, — прошипел в ответ охотник, потянув оружие к себе. — Отпусти, собака драная. Убью…

— Дай сюда, гад… За мной гонятся.

— Плевать, — сверкнув глазами, охотник плюнул, целя в лицо Бобрика. Плево повис на плече. — Сука, уйди по-хорошему.

— Отдай пушку, сволочь. Перхоть…

Силы, покинувшие Бобрика минуту назад, вернулись. Он так дернул ружье, что едва не вырвал его из рук противника. Охотник оказался не самым хлипким мужиком, к тому же он быстро очухался от первого испуга. Поднатужившись, он потянул ружье на себя, пальцы, лежавшие на спусковых крючках согнулись. Ружье жахнуло сразу из двух стволов, мелкая дробь срезала стебли камыша. Бобрик от неожиданности ослабил хватку, но уже в следующую секунду налетел на противника грудью, поставив подножку, сбил его с ног, повалив в болотную жижу.

— Помогите, — заорал мужик во всю глотку. — Люди, помо…

Бобрик, схватив охотника за жилистую глотку, сжал пальцы. Зачерпнул пригоршню жидкой грязи, вывалил ее в открытый рот мужика и залепил рот ладонью.

— Нравится, сука? — прошипел Бобрик. — Жри…

Драка в партере продолжалась несколько коротких секунд, охотник совершил главный промах. Вместо того чтобы отпустить бесполезное ружье и отмахнуться от противника кулаком, он еще сильнее сжал стволы и шейку приклада, позволив Бобрику сесть себе на грудь, сдавить ее бедрами.

Три коротких замаха, три прицельных и мощных удара по лицу, и все кончено. Мужик, языком выпихивая изо рта грязь, лежал в черной жиже. Он закрыл глаза и, широко раздувая ноздри, дышал носом, будто видел кошмарный сон, но не мог проснуться. Бобрик снял с охотника бинокль и повесил себе на грудь. Подумал секунду, и бросил бинокль в воду: лишняя тяжесть. Сшитый из мягкой юфти и непромокаемой ткани большой ягдташ с бахромой и множеством карманов оказался пустым, если не считать плоской фляжки с коньяком, нескольких бутербродов, завернутых в вощеную бумагу, ножа с деревянной рукояткой и коротким клинком и еще кое-каких никчемных сейчас мелочей.

Бобрик, сделав из фляжки добрый глоток коньяка, отбросил ягдташ подальше в сторону. Расстегнул ремень охотника, нацепил его на себя, плотно застегнул. Проверил два двухрядных патронташа, сшитых из свиной кожи. В правом — патроны с мелкой дробью, в левом, судя по маркировке на гильзах, дробь средняя и крупная. Шесть крайних патронов снаряжены картечью. Это хорошо. Шесть патронов — это лучше, чем ничего. Гораздо лучше. Бобрик загнал патроны в патронник, тыльной стороной ладони взвел курки, положил ружье на смятые камыши.