Андрей Троицкий - Черный Бумер

— Вон, смотри-ка, — Бобрик, шагнув вперед, прищурился. — У тебя волос седой на виске. А вот еще один.

— До знакомства с тобой у меня седых волос не было.

Элвис холода не боялся, головные уборы презирал. Он распахнул полы шерстяного полупальто темно оливкового цвета, чтобы девушки, стоившие рядом, лучше рассмотрели его модный костюм и золотую заколку на шелковом галстуке. Или он рассчитывал подцепить девчонку покруче, из кордебалета, но те барышни выходили через служебную дверь, и у каждой наверняка по три кавалера. И все на мерсах.

— Ты знаешь, я, наверное, не поеду в этот кабак, — сказал Бобрик. — Чего мне там тусоваться? Тем более в таком лоховском прикиде. Сегодня я не при параде. Вот когда накоплю на новый костюм…

— Ну, ты же сказал, что поедешь.

— Сказал, а теперь передумал. Дядя Дима скоро подскочит. Костян подсосется. Короче, разлагайтесь там без меня.

— Ну, дело хозяйское.

Бобрик, присмотревшись внимательнее, заметил, что у Элвиса седых волос не парочка и даже не косой десяток, гораздо больше. После того, как четыре месяца назад они вдвоем приехали на Лубянку и, как говориться, отдались правосудию, с Бобрика взяли подписку о невыезде, но измордовали допросами. Элвису повезло меньше: он, взяв на себя все мокрые дела, два месяца отсидел в Лефортовском СИЗО. Позже, когда обвинения сняли, списав мокруху на вынужденную самооборону, и выпустили его на свободу, неожиданно схватил воспаление легких, три недели провалялся на больничной койке.

Сейчас, слава богу, все эти напряги рассосались, даже стали потихоньку забываться. Тех продажных чекистов, которых Элвис прибрал в подвале недостроенного завода, похоронили как героев. С почестями, венками, оркестром и воинским салютом. Состоялась гражданская панихида к клубе имени Дзержинского, а в одной московской газете написали, будто эти хмыри пали геройской смертью в неравной схватке с преступниками, промышлявшими торговлей оружием и героином. С какого боку сюда наркоту приплели, не понятно. Ясно, начальство с Лубянки не хотелось выносить сор из избы, предавать эту грязную историю гласности и отбрехиваться от прессы. Короче, обычная байда, запудрили мозги себе и людям, и на том точка. А с Бобрика и Элвиса взяли подписку о неразглашении. И в случае чего… Ну, тут все понятно без лишних слов. Сболтнешь хоть слово, снова будешь на киче припухать. Но разглашать тайны ни Бобрику, ни Элвису не хотелось, хотелось одного — обо все забыть.

Из разговоров со следователями Бобрик понял, что с бандюками, купившими арсенал и собиравшимися двинуть его на Кавказ, чекисты разобрались круто. Кого-то взяли живым, а кого замочили при задерживании. Но живых оказалось совсем немного, то ли вдове, то ли трое. Заодно арестовали какого-то бандитского авторитета по кличке Фанера. Но этот недолго прожил в следственном изоляторе. Если верить старшему следователю, а веры ему немного, авторитет на собственных подштанниках удавился в тюремной камере. Скорее всего, его насмерть забили во время допроса. Это ближе к правде.

У этих парней, торговцев и покупателей оружия, наверняка были высокие покровители, какие-то жлобы при чинах, погонах и званиях. Ведь кто-то обеспечивал прикрытие всех этих дел. Иначе не бывает. Но покровителей не нашли, а, может, их просто не искали. Бобрику об этом ничего не известно. Он знает только, что суд над оставшимися в живых бандитами пройдет в закрытом режиме. Их с Элвисом на слушанья тягать не станут. На руках у обвинения и так все доказательства.

Ленка Черных, решив, что Элвис не станет ей ни мужем, ни любовником, а простые приятельские отношения ее не устраивали, уехала к себе в Тверь, звонила оттуда на прошлой неделе. Нашла работу в одной шарашке, торгующей мебелью и матрасами. В свободное время она не вылезает из библиотеки, готовится поступать в институт. Но при фатальном невезении, которое у Ленки в крови, не исключено, что она снова окажется в каком-нибудь московском притоне. И Элвису придется вытаскивать ее оттуда за уши.

Сегодняшняя жизнь дяди Димы — это скоростное шоссе, по которому он несется на крыльях своего успеха, выигрывая одно дело за другим. В адвокатской конторе «Саморуков и партнеры»он получил повышение, деньги гребет лопатой, правда, с женой возникли какие-то напряги. То ли Дима застукал ее в постели с мужиком, но ли добрые люди прислали ему несколько фотографий сугубо интимного свойства. Про жену и ее измену Радченко сказал просто: «Это суча — тоже человек». И больше ни слова. Так или иначе, дело идет к разводу. О своей личной жизни Радченко много не распространяется, а Бобрик не лезет с вопросами.