Бентли Литтл - Курорт

— Я подумаю, — ответил Турман и повесил трубку.

Приятно было таким вот образом оборвать разговор с координатором, и мужчина решил вообще не ходить на эту службу. Но жена слышала, что он отвечал в трубку, и из пары этих предательских слов поняла, о чем шла речь. Она уже поднялась с кровати и направилась в ванную.

— Во сколько все начинается? — спросила Рейчел, взглянув на часы.

— Через час. Но…

— Сходим, — сказала женщина. — На утренних службах бывает интересно. И немного набожности тебе не повредит. Кроме того, нам вообще теперь не помешает воззвать к Божьей милости.

«Это уж точно», — про себя согласился Лоуэлл.

Дети никуда идти не хотели, и отец прекрасно их понимал. Он вспомнил, как сам притворялся в детстве больным, чтобы остаться дома и поиграть, вместо того чтобы растрачивать воскресное утро на скуку церкви. План этот всякий раз оборачивался против него же, потому что стоило маме заподозрить его в обмане, ему приходилось худо. Если же она верила сыну, то остаток дня его не выпускали из дома и заставляли лежать в кровати.

Но Рейчел была права. Им следовало сходить. Хотя бы ради того, чтобы посмотреть, что за службы могли проводить в местах вроде Реаты.

Они быстро собрались — две ванные этому лишь поспособствовали — и доели последние кексы, которые привезли с собой. Глава семейства еще раз взглянул на карту в буклете, и они побрели в предрассветных сумерках к амфитеатру. Перед ними шагал набожный с виду мужчина с чопорно одетой женой.

Амфитеатр оказался гораздо больше, чем ожидал Лоуэлл. Он походил на концертный зал, с рядами пронумерованных кресел и боковыми нефами. Сцена была достаточно большой, чтобы на ней поместился оркестр. Имелось даже место для установки освещения. Хотя ни того, ни другого сегодняшним утром не наблюдалось. Само здание было пристроено к скалам под таким углом, чтобы свет восходящего солнца падал на выступающих справа, но не слепил их.

Люди приходили в самой разной одежде: раздетые подростки в шлепанцах и плавках, пожилые пары в костюмах и цветастых платьях, мужчины и женщины в повседневных летних нарядах. Число гостей, отдыхающих в Реате, казалось невообразимым. Собранные в одном месте, они могли бы сойти за жителей маленького городка. Собравшаяся толпа отличалась тем же разнообразием и единством, что и настоящее сообщество живущих вместе людей.

Многие из гостей принесли с собой Библии. Лоуэлла это удивило — такое не укладывалось в голове. Опросы показывали, что американцы были довольно набожными людьми, но Турман прожил всю жизнь в Калифорнии, и никто из его друзей не ходил в церковь: воскресенье у всех у них ничем не отличалось от прочих дней. Он привык считать светским едва ли не все американское общество, и происходящее явно не соответствовало действительности. А при условии, что Лоуэлл не стал бы с утра пораньше тащить сюда семью, если бы не его любопытство, он самому себе казался странным среди всех этих людей, которые брали Библию в отпуск.

Библия.

Турман насторожился. Он не припоминал, чтобы у них в номере была Библия, хотя был уверен, что осмотрел каждый шкаф и ящичек в обеих комнатах. Это и настораживало. Он впервые оказался в отеле без Библии в номере. Не важно, намеренно это случилось или случайно, но ему стало не по себе.

Они с Рейчел и детьми заняли места в центре зала. Достаточно близко, чтобы хорошо было видно, и достаточно далеко, чтобы улизнуть, если возникнет необходимость.

Солнце поднялось к вершинам предгорий, из-за одного из пиков показался его белый полумесяц. Небо озарилось, и тени, точно персты, вытянулись в сторону Реаты.

Из-за каменной глыбы показался священник и выступил вперед.

На нем не было ничего, кроме стрингов и лосиной маски.

Со стороны набожных зрителей послышались возмущенные вздохи, и люди тут же потянулись к выходу. Пожилая пара в переднем ряду встала с оскорбленным видом, захлопнув Библии и с изумлением выразив возмущение. Справа приятная на вид семья устремилась прочь из амфитеатра, словно их преследовали демоны, — и если задуматься, Лоуэлл и сам готов был поверить в это.

— Друзья, единоверцы, сородичи! — произнес нараспев священник.

Хотя голос его приглушала лосиная маска, его было слышно по всему амфитеатру:

— Давайте же склоним головы и помолимся. О, всемогущий Пан!..

— Простите, простите…

Перед Турманами прошла женщина с дочерью. Она прикрыла девочке глаза, чтобы та не смотрела на сцену, и они спешно двинулись к выходу.