Стивен Хантер - Алгоритм смерти

Вертолет опустился на крышу в двадцати пяти шагах, своим несущим винтом нагоняя воздух волнами, подобно океанскому прибою, и имам шагнул им навстречу, ощутил полную их силу, отступил назад, пригнулся, сосредоточился и, собравшись с духом, начал короткую перебежку к открывшемуся люку.

Винтокрылая машина внешне напоминала огромное механическое насекомое: пузырь стекла кабины изображал выпученные глаза, изящные лыжи выступали в роли сложенных лапок, хрупкий, похожий на трубку хвост заменял туловище, а вращающиеся лопасти своим мельтешением представляли трепещущие крылья. Подбежав к вертолету, имам увидел Хаджи, машущего ему рукой, воспользовался лыжей как подножкой и, подтянувшись, забрался внутрь и плюхнулся в свободное кресло.

— Хвала Аллаху, он нам помогает! — воскликнул имам, и хотя Хаджи не мог его услышать, он улыбнулся в ответ, крепко стиснул ему запястья, после чего снова развернулся к пульту управления, готовый подняться в воздух.

Однако в это мгновение над ними внезапно зависла чья-то тень. В ужасе посмотрев вверх, имам сквозь стекло кабины увидел другой вертолет, наглухо запечатавший их в тесном гробу воздушного пространства, и этот незваный пришелец, будучи более крупным и более быстрым, мог навязывать свою волю.

— Давай! Давай! — закричал имам. — Ты должен взлететь!

Но пилот второго вертолета ловко маневрировал своей тяжелой машиной, и стоило Хаджи сдвинуться вперед, как его соперник уже оказывался спереди, перекрывая ему дорогу; точно так же происходило и при попытках вильнуть вправо или влево, и имам в ужасе наблюдал, как лицо Хаджи сжимается в отчаянную гримасу затравленного зверя.

— Набирай высоту, он струсит и освободит путь! — завопил имам, не сознавая того, насколько бесполезно и глупо пытаться таранить лыжи другого вертолета лопастями своего собственного несущего винта.

Однако именно это и произошло, сознательно или в результате неловкого маневра, и маленькая «Алуэтт» судорожно вздрогнула, вдребезги разбивая свои лопасти о раскосы лыж под брюхом «Белла», после чего, потеряв равновесие, закружилась, догоняя собственный хвост, и, получив вращательный момент, устремилась по нисходящей спирали навстречу смерти.

Имам закричал, увидев, как широко разверзлась пасть преисподней. Взрыв получился жарким, очень жарким.

— Перестань говорить, — отрезал Рей. — У тебя продырявлены оба легких, ты истекаешь кровью, и я попробую остановить кровотечение. Расслабься, думай о чем-нибудь приятном, скоро сюда подоспеют врачи.

Эндрю рассмеялся.

— Не шути, — объяснил он. — Я ввязался в это не ради денег или девчонок, а ради славы. Завтра я стану самым знаменитым человеком на земле, а твое имя никто никогда не вспомнит. Так что на будущий раз: всегда выбирай роль сверхзлодея. Герои остались в прошлом.

Парень снова рассмеялся, затем поморщился от боли. Рей сорвал с его шеи арабский платок и попытался преградить путь ручейкам крови, вытекающим из трех отверстий, оставленных девятимиллиметровыми пулями. Он быстро понял, что это в принципе бесполезно, и несмотря на обстоятельства, ощутил ту подавленность, которая всегда захлестывала его при виде человека, который безнадежно истекал кровью, издавая отвратительные звуки и корчась, и вскоре затихал навсегда.

— Ты можешь подумать…

— Я сказал тебе заткнуться, — оборвал его Рей. — Ну где же эти чертовы врачи? Тебе нужно переливание крови, хирургические зажимы и коагулянты, и быстро. Черт побери, где же они?

Заглянув умирающему парню в глаза, он увидел в них веселье. Да, нужно было отдать ему должное: никакого раскаяния и жалобного нытья. Эндрю Никс оставался самим собой до самого конца.

— Не сдавайся, — сказал Рей. — Ты сможешь продержаться на одной силе воли. Сосредоточься. Не позволяй себе умереть. Борись, черт бы тебя побрал, медики будут здесь…

— Все это не имеет значения, — остановил его Эндрю. — Завтра моя игра разойдется по компьютерам и игровым приставкам всего мира. И теперь это уже нельзя остановить.

Рей прижал туго свернутый платок к ране, откуда вытекало больше всего крови. Какое-то мгновение ему казалось, что кровотечение несколько утихло, однако человеческое сердце является настолько мощным гидравлическим насосом, а парень получил такие критические ранения, что кровь просто нашла другое выходное отверстие, и алые ручейки из двух других ран усилились.

Затем — жуткий грохот разорвал воздух, и за ним тотчас же последовала мегавспышка света и раскаленного жара. Пламя вытянуло из зрительного зала воздух, образуя вакуум, потом огонь погас и кислород снова стал доступен. Прикрывая Эндрю собственным телом, Рей жадно вдохнул живящую прохладу и, обернувшись, увидел, что в дальнем конце кинозала крыша прогнулась под ударом пылающей машины, вертолета. Стекло кабины покрылось частой паутиной трещин, лопасти несущего винта погнуты, сорваны, расплавлены, а в креслах два неподвижных тела, безучастных к лижущим их языкам пламени.