Грег Кайзер - Самая долгая ночь

Он оставил себе лишь две тысячи, которые положил в карман брюк, подумав, что сейчас ему пригодился бы специальный зажим для банкнот. Затем поставил ящик на место, замкнул дверцу и забрал ключ.

Он поменял сто долларов на английские деньги и получил двадцать пять фунтов. Банкноты были слишком большого размера и какие-то ненастоящие, похожие на конфетные фантики. Даже монеты показались ему странными — одни слишком большие, другие слишком маленькие. Они и звякали как-то непривычно в кармане.

Маус заплатил педику за пользование ячейкой — пять фунтов за год — и вышел из банка. Портфель он выкинул в первый подвернувшийся мусорный бак. Зайдя в ближайший обувной магазин, купил ботиночные шнурки. Один привязал к ключу от ячейки и повесил себе на шею. Другим перевязал скатанные в рулон доллары — девятнадцать сотенных, которые снова спрятал в карман. После чего отправился на поиски парикмахерской.

После бритья Маус снова почувствовал себя человеком. Вытащив из кармана клочок бумаги, он посмотрел на запись, сделанную его собственной рукой большими корявыми буквами.

— Дом номер два, Уайтчерч-лейн, Степни, — сказал он пожилому таксисту.

Сидя в машине, Маус снова бросил взгляд на бумажку. На ней значились еще два слова «Джек Спарк».

— Загляни к Джеку, если тебе что-нибудь понадобится, — посоветовал Лански, когда они находились в его кабинете в «Ратнерсе». — За ним имеется должок. Он должен отплатить мне услугой за услугу. Даже не одной. Ибо задолжал мне сразу несколько.

Запах Ист-Энда Маус ощутил еще до того, как такси подъехало к нужному месту. Воняло рыбой, совсем как с Ист-ривер, но можно было уловить и другие запахи — дерьма и прокисшего пива. Потом его нос учуял смрадный запах гари — горелой резины, тряпок, дерева, масла и чего-то еще.

Ист-Энд выглядел так, будто Гитлер присел здесь на корточки и навалил огромную кучу. У большинства домов отсутствовала крыша. В отдельных местах, глядя пустыми глазницами окон, стояли лишь обломки стен. Прямо посреди улицы высились груды битого кирпича, на которых успели прорасти сорняки. Здесь же копошились детишки, чьи лица не ведали мыла еще с той поры, когда человечество его придумало. Что за место, подумал Маус, для большого человека, проворачивающего большие дела. Но ведь раньше и «Ратнерс» был захудалым, отстойным заведением.

Таксист взял монеты с ладони Мауса и уехал. Дом номер два на Уайтчерч-лейн оказался лавкой мясника. На вывеске, приколоченной над засаленной витриной, красовалась надпись: «Джон Марли и сын. Мясо». Маус с первого же взгляда усомнился в том, что кто-то когда-либо покупал здесь мясо. По обе стороны от входной двери на стульях сидели два парня в дешевых костюмах. У обоих были красные мясистые лица. Типичные ганефы.

Маус не стал подходить к двери и немного задержался перед этой парочкой. К таким типам ему не привыкать. Это вам не поезда захватывать.

— Я пришел увидеться с Джеком Спарком, — обратился он к сидевшему слева громиле, чья физиономия показалась ему более сообразительной. — Он дома?

— Давай, вали отсюда, фрайер, — процедил охранник.

Маус хорошо знал, как обходиться с такими типами. Существовали особые правила.

— Скажи Джеку Спарку, что с ним хочет поговорить Маус. Скажи, что Маус — хороший друг мистера Мейера Лански из Нью-Йорка, который сказал, что непременно сюда заглянет, если, конечно, выберется в эту навозную кучу, — улыбнулся Маус.

— Что за Мейер? — спросил ганеф-мордоворт, который не соизволил встать, что начало уже порядком раздражать Мауса.

— Мейер Лански. Понял, придурок?

Второй громила, на вид еще более тупой, чем его товарищ, пошевелился на стуле, как будто намеревался принять более устрашающий вид, однако в следующее мгновение пророкотал чей-то голос, и Маус тотчас поднял голову.

— Мейер? Я не ослышался? — В дверях застыл третий человек, коренастый и приземистый. На вид лет около пятидесяти. У него была круглая, похожая на шар голова. Волосы подстрижены настолько коротко, что он казался совершенно лысым. Маус сразу же понял, что перед ним опасный, безжалостный негодяй. Это было видно по его еле заметной ехидной улыбочке и маленьким поросячьим глазкам.

— Да, Мейер Лански. Я именно так и сказал. А ты, черт побери, кто такой?

Громила, казавшийся более тупым, чем его напарник, поднялся со стула, явно намереваясь наброситься на Мауса с кулаками. Маус подумал, что с этим ганефом он справится легко, одна беда — второй налетит на него прежде, чем он отделает первого. Вот потому они и сидят здесь вдвоем.