Грег Кайзер - Самая долгая ночь

Пройсс повернулся к дежурному по станции:

— Сколько отсюда до моря? Живо отвечай! — рявкнул он.

На сей раз пьяный удостоил его ответом.

— Пять километров. Если идти Нордпольдером, то через пять километров придете прямиком к дамбе — сказал он, и его желтое лицо осветила щербатая улыбка. У голландца не хватало одного переднего зуба, и от этого улыбка казалась слегка хитроватой. Нет, все дело в том, что этот тип пьян. — Если вы поторопитесь, то, может, еще найдете свой пропавший поезд.

И вновь эта беззубая улыбка.

Пройсс повернулся и, оттолкнув де Гроота, направился к выходу. Кремпель задержался.

— А с этим что делать? — крикнул он ему в спину.

— Не трать на него время, — ответил Пройсс. — Мы еще успеем им заняться. Он от нас никуда не уйдет.

БМВ трясся по ухабистой дороге. В ста метрах отсюда Пройсс заметил дорожный указатель с надписью «Нордпольдер», но в том месте дорога была хотя бы посыпана гравием. Теперь же она превратилась в грязный разбитый проселок, весь в рытвинах и ухабах, который трудно было даже назвать дорогой. Свет фар то скакал по земле, то устремлялся куда-то к небу, мотор надрывно урчал, а де Гроот, натужно сопя, переключал скорости. Пройсс бросил взгляд назад и увидел полоску света, скользящую по дороге, — это вслед за ними ехал грузовик с амстердамскими жандармами.

— Помедленнее, а не то всех нас угробишь, — велел он де Грооту, который из всех сил жал на газ. Кажется, де Гроот внял его приказу, и почки Пройсса вернулись на прежнее место. — Ты уверен, что мы едем нужной дорогой? — уточнил он. Последний домик Варффума давно остался у них за спиной, и вокруг не было ни души, будь то еврейской или какой-либо другой. Только коровы, что паслись вдоль дороги. Их черно-белые бока то и дело выхватывал из темноты луч автомобильных фар.

— Да, тот человек мне все подробно объяснил.

Тем временем БМВ преодолел очередной ухаб, на этот раз левым колесом, и Пройсс удивился, как оно вообще осталось на месте. В свете фар было видно, как из колдобины во все стороны полетели брызги.

— Не гони так, я сказал.

Еще пара минут, и ничего даже близко похожего на евреев. А ведь они за полчаса никак не могли уйти далеко, тем более, не один, а целых две тысячи! Он ведь знает, какие из них ходоки. Вот уже пять месяцев он лично сопровождал их от еврейского театра до вокзала, и всякий раз они плелись, еле передвигая ноги.

Он был готов наорать на де Гроота, что из-за него они заблудились непонятно где, но в следующий миг их БМВ влетел в гигантскую колдобину. Послышался душераздирающий скрежет металла, затем громкий хлопок лопнувшей шины, и ветровое стекло забрызгала бурая вода и заляпала темная, липкая грязь. Де Гроот поспешил нажать на тормоз и резко сбросил скорость.

— Идиот! — рявкнул на него Пройсс. БМВ замер на месте, покосившись на один бок. Пройсс распахнул дверь и потребовал у Кремпеля фонарик. Обойдя машину спереди, он посветил лучом фонарика на переднее левое колесо. Перед машины был сплющен всмятку, и смятым закрылком порезало шину.

Пройсс был вне себя от ярости. Головная боль вновь дала о себе знать с полной силой. Брызжа слюной, он заорал на де Гроота по-немецки. Он был так зол, что в гневе напрочь позабыл голландский.

— Ты, безмозглый идиот, ты посмотри, что сделал с машиной! — не в силах устоять на одном месте, Пройсс в гневе расхаживал туда-сюда перед застрявшим в яме автомобилем. — А ведь мы их почти догнали!

Он помахал рукой куда-то в сторону горизонта, где, разделяя небо и землю, пролегла темная линия, ровная, словно проведенная рукой профессионального чертежника. Дамба, защищающая польдер от Северного моря.

— Они сбежали от нас, и все из-за тебя, болван!

Де Гроот кое-как вытащил свою тушу из-за руля и встал напротив машины, прямо посреди света фар.

— Герр гауптштурмфюрер! Виноват, честное слово, виноват. Прошу вас, простите меня, герр гауптштурмфюрер.

Голос его звучал как иерихонская труба.

В голове Пройсса словно что-то взорвалось. Сначала она принял это за новый приступ мигрени, и тотчас подумал о том, что его вновь ждет госпиталь, доктора. Но это оказалась всего лишь мысль. Толстый голландец никогда не обращался к нему по званию — «герр гауптштурмфюрер».

— Что происходит? — негромко спросил он, неожиданно застыв на месте. Кремпель и Мункхарт стояли позади БМВ, в свете фар приближающегося грузовика с амстердамскими жандармами. Вскоре скрипнули тормоза, и на какой-то момент колеса грузовика скользнули в грязь. Пройсс ждал, что сейчас последует, и, кажется, де Гроот тоже. В следующий момент Пройсс, даже не поворачивая головы, услышал, как из грузовика на грязную дорогу вылезают голландские жандармы, все десять человек. Похоже, именно их и дожидался этот толстяк.