Си Бокс - Синий рай (в сокращении)

Растерявшись, Джесс откинулся на спинку стула.

— Джим, я не могу тебя об этом просить.

— Знаю, — отозвался Хирн. — Но мы знакомы сто лет. И я не хочу видеть, как твое ранчо превратится в неприступные замки переселенцев из Калифорнии.

Джесс поднялся, нахлобучил шляпу и протянул руку.

— Джим…

— Не стоит, — перебил его Хирн. — Это для пользы дела.

Открыв дверь кабинета, Джесс сразу узнал в одной из женщин, вешавших самодельное объявление в вестибюле, Фиону Притцл. Ускользнуть он не успел: Фиона метнулась ему наперерез.

— Джесс! — воскликнула она, схватив его за обе руки и преградив путь к двери. — Вы слышали про детей Моники Тейлор?

— Только что. Кошмар.

— А я подвезла их вчера к Сэнд-Крику! — добавила она с сияющими глазами. — Они собирались порыбачить.

— Значит, сегодня объявятся, — предположил он.

— А вдруг они утонули в речке? Или кто-нибудь украл их? Сейчас в округе полно людей, о которых мы ровным счетом ничего не знаем! Кто знает, сколько маньяков здесь поселилось?

Джесс поморщился.

— Поисковую группу уже собрали?

— Слава богу, да! Шериф отправил на поиски своих помощников, и волонтеров нашлось предостаточно.

— Вот и хорошо. — Джесс не мог перебороть себя и с недоверием относился к новому шерифу, в котором от пиарщика было гораздо больше, чем от блюстителя закона. Подумав об этом, он вдруг сообразил, что стоит на пороге, мешая Хирну открыть дверь и выйти из кабинета. Джесс мягко отстранил руки Фионы.

— Еще бы не хорошо! — подхватила она. — Я слышала, даже отставные полицейские вызвались участвовать в поисках и расследовании. И взялись за дело с самого утра. Здорово, правда?

— Прошу прощения. — Хирн проскользнул мимо Джесса.

Джесс проводил банкира взглядом: пройдя по вестибюлю, Хирн приветствовал осанистого дородного латиноамериканца.

— Да. — Джесс поспешно отступил от Фионы и кивнул в сторону объявления на стене. — Это вы хорошо придумали.

Хирн и его дородный спутник прошли в кабинет. Прежде чем закрыть дверь, банкир обратился к Джессу:

— Не падай духом. Я тебе позвоню.

— Спасибо, Джим.

По пути к двери Джесс помедлил у объявления: «Пропали Энни и Уильям Тейлор. В последний раз их видели в пятницу, в 15:35, неподалеку от Сэнд-Крика». Далее говорилось, что на Энни был желтый свитер, джинсы и черные кроссовки, на Уильяме — черная футболка, джинсы и красные теннисные туфли. На ком-то из детей мог быть рыбацкий жилет.

При виде школьных фотографий детей у Джесса сжалось сердце. Он задумался: можно ли разглядеть на детских фотографиях черты характера будущих взрослых? Когда он разглядывал снимки своего сына теперь, по прошествии многих лет, то отчетливо видел, каким вырастет мальчишка. Все было очевидно. Если бы он знал тогда!..

Уильям широко улыбался, чуть вздернув подбородок, надо лбом смешно топорщился вихор. Мальчик выглядел счастливым баловнем судьбы и в то же время несчастным. Но Джесса поразил не он, а Энни — светловолосая, с открытым лицом и каким-то дерзким взглядом. Что-то было в ее ясных глазах. Девочка сразу понравилась Джессу, и он не находил объяснений своим чувствам. Неужели они когда-то уже виделись?

Моника Тейлор не находила себе места. Энни и Уильям пропали больше двадцати часов назад. Их мать не спала, не ела, не принимала душ и не переодевалась с того момента, как накануне вечером из дома ушел Том. Ночь выдалась бесконечной, вдобавок из духовки вдруг повалил дым — Моника совсем забыла про лазанью! — и сработала пожарная сигнализация. Пока Моника рыдала, стоя на газоне перед домом, один из пожарных утешал ее, а остальные ворвались в дом с огнетушителями и пожарными рукавами и через несколько минут вернулись с дымящимся противнем, полным горелого месива.

До того как сгорела лазанья, помощники шерифа заезжали к Монике дважды: сначала — выяснить, что случилось, а ближе к полуночи — за снимками и описанием примет детей. Шерифу наконец осточертело, что она названивает каждый час, и он прислал к ней врача, а тот выписал валиум.

Моника придумала себе занятие: пройдя по дому, она выходила через заднюю дверь во двор, поворачивала налево, обходила дом и снова входила в него через парадную дверь, при этом она так крепко сжимала в руке радиотелефон, словно хотела выжать из него сок. Когда телефон звонил, а звонил он часто, Моника вздрагивала и просила Бога, чтобы это был кто-нибудь из детей. Но ее мольбы так и не были услышаны. Вновь и вновь она прокручивала в памяти события предыдущего утра, и всякий раз пыталась представить себе, как сложился бы день, если бы Том покинул дом еще до завтрака, а еще лучше — вообще никогда не появлялся в нем. И снова молила Бога дать ей еще один шанс все исправить. Тома больше не будет, клялась она. Вообще никаких Томов, и точка.