Алексей Шолохов - В ночь на Хэллоуин (сборник)

Егор не почувствовал себя лучше. Ни когда удалось дожить до пяти утра, ни когда узнал, что мальчишке все-таки приглянулся подарок. Он не чувствовал себя победителем. Почему? Он долго думал над этим вопросом, пока они ехали домой. Леша высадил его у подъезда. Прощания были скупыми. Они устали, и Егор подозревал, что так же, как и он, не чувствовали себя выигравшими.

Егор решил, что нужно выспаться. Возможно, ответы придут чуть позже, при дневном свете. Пусть последние дни наводили тоску, и причина не только в смертельной игре. Серые пасмурные дни, моросящий дождь – антураж другой, опасной жизни. Жизни в ожидании смерти. Так наверняка себя чувствуют смертельно больные люди, уставшие бороться за каждый день своей жизни. Как хотелось, чтобы вышло солнце. Так бывает только в сказках, но чувство проигравшего толкало к мысли, что, будь их реальность сказкой, утром солнце не вышло бы из-за туч. Оно вообще не вышло бы.

Авдеев подошел к двери и достал ключи. И вдруг замер, так и не поднеся их к замочной скважине. У него в руках были ключи от Катиной квартиры. Его не пугало, что они, обнаружив пропажу, кинутся искать лжемастера. Черт! Хотя, наверное, все-таки пугало. Они с легкостью его найдут через Макса Смирнова. Но было еще кое-что. В случае если игра не окончена, им нужно будет вернуться будущей ночью в квартиру, а, не обнаружив ключей, хозяева сначала заменят замки и лишь потом начнут искать Авдеева. И тогда Егорка закончит игру в «стакане» ближайшего участка. Как бы оно ни было, ключи надо вернуть.

Смирнов долго не поднимал трубку. В обычной ситуации он бросил бы эту затею. Да в обычной ситуации он даже и не стал бы звонить этому лоботрясу в пять утра. Но трубку все-таки подняли.

– Да, Авдейка, слушаю.

Голос не был сонным, но и приветливым его не назвать.

– Слушай, девица еще с тобой?

– Какая?

Егор понял, что не знает, как зовут родственницу Кати.

– Расслабься, Егорка, здесь она. Куда ж я ее дену. Даже вот жениться подумываю.

– Это хорошо, – обрадовался Егор, хотя на женитьбу, понятное дело, ему было наплевать. – Вы где?

– Ты хочешь присоединиться?

– Мне нужно ей отдать ключи.

– О-о! Как ты кстати, прямо к женитьбе. Хата пустая?

«Если не считать призрака, – подумал Егор, – то да».

– Когда я уходил оттуда, была пустой.

– Красавчик. Мы сейчас заедем к тебе… Ты же дома?

Егор кивнул, потом, поняв, что его не видят, сказал:

– Да. Только давай по-шустрому. А то я устал. Боюсь отрубиться.

– Братка, мы уже у тебя.

Егор улыбнулся. Все еще улыбаясь, открыл дверь и вошел в квартиру. Красавчик, братка, дружище – улыбка начала сходить с лица. Смирнов не отличался уважительным отношением к людям. Никогда. Исключением были последние дни. И то потому что у Егора было такое желание. Улыбка померкла, и Егор плюхнулся на пуфик в прихожей. Его желание все еще действовало, оно не превратилось в тыкву в полночь. Чудеса все еще витали вокруг. А это значило, что игра продолжается.

Леша уговорил Наташу остаться у него. Они тихо прошли в кухню. Говорить не хотелось, но и спать, как оказалось, тоже. Наташа села за стол. Леша пошел ставить чайник.

– Леш, ты когда-нибудь думал о смерти?

Не сказать, чтобы вопрос был неожиданным. Когда ты сталкиваешься со смертью каждый день, то подобный вопрос был не страннее вопроса: как дела? Но почему-то ему не хотелось на него отвечать.

Он сел напротив Наташи и взял ее за руки. Их взгляды встретились.

– Наташенька, никто не думает о смерти, когда все хорошо.

Она грустно усмехнулась.

– У нас будет все хорошо, – произнес Алексей.

– Ты не ответил на мой вопрос.

Он не знал, что ответить. Думал ли он о смерти? О чьей? Вообще или о собственной? Он думал. Конечно, думал. И о собственной, и о маминой, и о… Однажды он даже желал смерти, и именно сейчас ему стало стыдно за это. Именно сейчас, когда он воочию видел, что желания и некоторые игры могут закончиться смертью, он понял, что был несколько несдержан. Порой люди не задумываются, что их проклятия могут сбыться.

– Да, мне было плохо. Плохо так, что я задумался о смерти.

Леша решил не говорить ни о причинах, ни о том, о чьей смерти думал. Соври он или скажи правду, в любом случае предстанет перед Копыловой в неприглядном виде. Потому как самоубийцы – слабаки, а проклинающие других – неудачники.

– Почему ты спрашиваешь?

Чайник закипел, и Леша встал, чтобы выключить газ.

– Не знаю. Мне просто интересно, одна ли я уже не боюсь. Мне не страшно. Мне все параллельно, понимаешь?