Стивен Кинг - Возрождение

В моем почтовом ящике лежало единственное письмо. Вытащив его, я с первого взгляда понял, от кого оно. Почерк Джейкобса стал менее разборчивым, но остался узнаваемым. Единственной неожиданностью оказался обратный адрес: «До востребования, Моттон, Мэн». Не мой родной городок, но совсем рядом. Слишком близко для моего спокойствия.

Я похлопал конвертом по ладони и чуть было не поддался первому импульсу — разорвать его на части, открыть дверь и развеять клочки по ветру. Я и сейчас представляю это себе — каждый день, иногда каждый час, — и гадаю, что бы тогда изменилось. Вместо этого я перевернул конверт и увидел единственное предложение, написанное тем же дрожащим почерком: «Советую прочесть».

Читать мне не хотелось, но я все же вскрыл письмо. Внутри был конверт поменьше, обернутый в лист бумаги. На втором конверте значилось: «Прочти мое письмо, прежде чем вскрывать это». Так я и сделал.

Так я и сделал, помоги мне Господь.

«4 марта 2014 г.

Дорогой Джейми!

Я раздобыл оба адреса твоей электронной почты, рабочий и личный (как ты знаешь, у меня есть свои способы), но я уже старик со своими стариковскими привычками и считаю, что о важных делах лучше всего говорить в письме, по возможности — написанном от руки. Как видишь, я все еще в состоянии писать от руки, хотя не знаю, надолго ли меня хватит. Я перенес микроинсульт осенью 2012 года, а прошлым летом — еще один, посерьезнее. Надеюсь, ты простишь меня за чудовищный почерк.

Есть еще одна причина, почему я выбрал обычную почту. Электронное письмо слишком легко удалить; лист бумаги, на котором кто-то потрудился написать тебе ручкой с чернилами, уничтожить сложнее. Я припишу одну строчку на оборотной стороне конверта, чтобы увеличить вероятность того, что ты это прочтешь. Если не получу ответа, придется посылать гонца, но мне не хотелось бы этого делать: времени не так много».

Гонца. Это мне не понравилось.

«При нашей последней встрече я попросил тебя стать моим ассистентом. Ты отказался. Я повторяю свою просьбу и уверен, что в этот раз получу согласие. Ты должен согласиться, потому что моя работа достигла финального этапа. Остается один последний эксперимент. Я уверен в его успехе, но не решаюсь продолжать в одиночку. Мне нужен помощник и, что не менее важно, свидетель. Поверь мне, ты заинтересован в этом эксперименте почти так же сильно, как я.

Ты думаешь, что откажешься, но я хорошо знаю тебя, мой старый друг, и думаю, что, прочитав прилагаемое письмо, ты изменишь свое мнение.

С наилучшими пожеланиями,

Чарльз Д. Джейкобс».

Ветер выл; снег стучал по двери, словно мелкий песок. Дорогу в Боулдер скоро закроют, если уже не закрыли. Я взялся за меньший конверт, думая: «Что-то случилось». Я не хотел знать, что именно, но, похоже, поворачивать назад было уже поздно. Я уселся на ступени лестницы, ведущей к моей квартире, и открыл конверт. Сильный порыв ветра сотряс весь дом. Почерк был такой же дрожащий, как у Джейкобса, и строчки сползали вниз, но я сразу узнал его. Еще бы мне не узнать. Я получал написанные этим почерком любовные письма, иногда — довольно страстные. Внутри у меня все обмякло, и на секунду мне показалось, что сейчас я лишусь сознания. Я опустил голову и обхватил ее свободной рукой. Когда дурнота прошла, я почти пожалел об этом.

Я прочел письмо.

«25 фев., 2014.

Дорогой пастор Джейкобс!

Вы — моя последняя надежда.

Эти слова звучат безумно, но так оно и есть. Я пытаюсь связаться с Вами по настоянию моей подруги Дженни Ноултон. Она — профессиональная медсестра и говорит, что никогда не верила в чудесные исцеления (хотя в Бога она верит). Несколько лет назад она пришла на одно из Ваших выступлений в Провиденсе, Род-Айленд, и Вы вылечили ее от артрита, такого сильного, что она с трудом сжимала и разжимала кулаки и «сидела» на оксиконтине. Она сказала мне: «Я убеждала себя, что иду только послушать Элла Стампера, потому что у меня есть все его старые пластинки. Но в глубине души, наверное, знала, зачем на самом деле пришла, потому что когда он спросил, есть ли желающие исцелиться, я встала в очередь». Она говорит, что когда Вы коснулись ее висков своими кольцами, у нее прошла не только боль в руках, но и зависимость от оксиконтина. В это мне поверить еще труднее, чем в излечение от артрита, потому что в наших местах много наркоманов, и я знаю, как трудно «слезть» с наркотика.

Пастор Джейкобс, у меня рак легких. У меня вылезли все волосы от сеансов облучения, а от химиотерапии меня все время рвет (я похудела на 60 фунтов), но после всех этих адских процедур рак никуда не делся. Теперь врач предлагает операцию — удалить одно из легких, но моя подруга Дженни усадила меня напротив себя и сказала: «Я скажу тебе горькую правду, дорогая. Обычно они назначают операцию, когда уже слишком поздно. И они это знают, но все равно оперируют, потому что больше ничего не остается».