Джеймс Эллиот - Холодное, холодное сердце

— Что это?

— Протокол вскрытия первого найденного тела.

Она заметила, что глаза Калли вновь похолодели. Его подбородок дрогнул.

— Что-нибудь не так?

Он вернул ей протокол, так ничего и не ответив.

— Скажите же, что вы знаете. Вы должны что-то знать.

— Что еще у вас есть? — спросил он.

— А что вы знаете?

— У меня свои правила игры. Вы хотите, чтобы я вам помог, скажите же, что еще у вас есть.

— На каждом из тел убийца оставил записку. Я узнала их содержание, но не понимаю смысла.

— И что же в них написано?

Хаузер достала блокнот и открыла нужную страницу.

— "Ты мне улыбалась так мило...", «Как лед, холодно, как могила...», «Не знал я, что сердце твое холодно...», «Когда я впервые тебя повстречал...».

Несколько секунд Калли сидел молча, затем, к удивлению Хаузер, стал негромко, почти шепотом напевать:

Когда я впервые тебя повстречал.

Ты мне улыбалась так мило,

Не знал я, что сердце твое холодно,

Как лед, холодно, как могила.

Не зря говорили подруги ее:

«Недолго пробудешь ты с нею».

Чтоб только с беглянкой увидеться вновь,

Я отдал бы все, что имею.

— У вас какой-то странный, нездоровый юмор, — сказала Хаузер, глядя на него с гневом и разочарованием. — Тут нет абсолютно ничего забавного. Как можете вы распевать песенку о таких ужасных вещах?

— Вы, видимо, не слушаете песен в стиле кантри.

— У Билли Боба сгорел дом, его покинула жена, фургон его угнали, собака подохла; и он пошел на железнодорожную станцию, выпил чашку кофе, выкурил сигарету и бросился под товарный поезд. Вот точное содержание всех песен в стиле кантри.

— Вы многое пропустили.

— Оставьте мне хоть какие-то иллюзии, — сказала Хаузер все еще звенящим от гнева голосом. — Как можете вы так легко говорить о подобных вещах?

— Но я отнюдь не шучу. У вас только перепутан порядок слов, но взяты они из старой классической песни в стиле кантри. И если убийца собирается воспроизвести всю песню в своих коротких записках, то полиция найдет еще много трупов, прежде чем он дойдет до конца.

— Извините, — сказала Хаузер, искренне раскаиваясь. — Но что вас так сильно взбудоражило в протоколе вскрытия?

— Это делалось, как я слышал, еще прежде.

— Где?

— В прежнем Советском Союзе, в тридцатые годы, во время сталинских чисток, — сказал Калли. — А придумал это человек по имени Лаврентий Павлович Берия, тогдашний руководитель НКВД, — так это называлось до переименования в КГБ.

— В протоколе сказано, что этот вид пытки причиняет не очень сильную боль. Верно ли это?

— Вам в самом деле хочется это знать?

Поколебавшись, Хаузер подтвердила:

— Да.

— Когда сверлят затылок, человек ощущает боль, только когда проходят кожу. Это не больнее, чем порезать палец. Череп и сам мозг не ощущают боли.

— Зачем же это делалось?

— Не для того, чтобы причинить боль, — сказал Калли. — Это делалось на допросах для того, чтобы получить признание. Но сверлят затылок не самому допрашиваемому, а какому-нибудь другому заключенному.

— С какой целью?

— Чтобы запугать допрашиваемого. Палачи Берии брали небольшой нож и начинали выскабливать небольшие куски мозга. Эффект был постепенный. Жертва сначала ничего не чувствовала, затем ее речь становилась бессвязной, нарушалось зрение или, может быть, слух, терялся контроль над функциями организма, начиналось обильное слюновыделение, — и в конце концов все тело оказывалось парализованным. Опытный палач мог сохранять своей жертве жизнь в течение многих дней, сводя кровотечение до минимума.

— В протоколе написано, что убийца пользовался паяльником для прижигания обнаженных участков мозга. Таким путем он останавливал кровотечение?

Калли утвердительно кивнул.

— Это была чрезвычайно эффективная форма психологической пытки. Но, по моим сведениям, в течение более сорока лет она не употреблялась. Позднее КГБ разработал химические средства, производящие тот же эффект, даже еще больший.

Хаузер сидела, не сводя глаз с Калли, и он почувствовал, что мысли ее лихорадочно работают. Она уловила связь между КГБ, ЦРУ и его присутствием в Шарлоттсвиле, где маньяк-убийца употреблял применявшиеся в НКВД старые методы пытки.

Такие же подозрения возникли и у Калли, когда он вспомнил свой разговор с Лу Грегусом в тюрьме. Он спросил Грегуса, почему он полагает, что Малик все еще находится в Шарлоттсвиле, если знает, что его разыскивают и секретная служба, и Управление. Грегус ответил, что так подсказывает ему чутье, и тут же перевел разговор на другое. Но он явно недоговаривал. Шесть лет, пока он курировал Малика в Москве, тот постоянно требовал, чтобы он приносил диски с музыкой в стиле кантри в тайники, через которые они обменивались информацией и инструкциями.