Джеймс Эллиот - Холодное, холодное сердце

Я очень хотел бы поговорить с тобой. Если ты откажешься, я пойму тебя. Если же ты согласна, я хотел бы договориться о свидании. Сегодня в четыре часа дня я прилетаю с Больших Каймановых островов в аэропорт имени Даллеса. Перед отлетом в Германию у меня будет один час сорок минут времени. Каково бы ни было твое решение, знай, я никогда не хотел причинить тебе боль".

Сидя за рабочим столом, Хаузер трижды прослушала эту запись.

Затем пошла, налила себе стакан вина и, вернувшись, прослушала ее в четвертый раз и только после этого стерла.

Упоминание о Большом острове Кайманов заставило ее задуматься: она вспомнила стертую Калли запись на автоответчике в доме Малика. Женщину звали Одетт, и Хаузер лишь сейчас поняла, что она говорила не о районе Джорджтаун в Вашингтоне, а о городе Джорджтаун на Больших Каймановых островах, где находится множество международных банков, где, не задавая лишних вопросов, быстро и эффективно отмывают любые деньги. Видимо, эта запись и натолкнула Калли на мысль поехать на Кайманы, тогда-то и было посеяно проросшее теперь семя. Но какое значение это имеет сейчас?

В нем так много хорошего и честного, и то, что он сказал в аэропорту, было совершенно верно. Он никогда не лгал ей, с самого начала предупредил: Управление сделает все, чтобы замять это дело.

Ощущая одиночество, глубокое уныние и большее, чем когда бы то ни было, смятение, Джули налила себе еще стакан вина. Она вдруг вспомнила ответ отца, когда, еще подростком, она упрекнула его за то, что он оставил мать ради другой женщины.

— Прежде чем критиковать меня, проживи сначала мою жизнь.

Хаузер посмотрела на часы. Ровно четыре. Аэропорт Даллеса находится всего в тридцати минутах езды от ее дома.

Оторвав глаза от журнала, Калли увидел, что у входа в зал для транзитных пассажиров стоит Хаузер, пристально на него глядя.

Он вскочил и, широко раскрыв руки, подошел к ней.

— Я пришла поговорить, Калли. Только поговорить, — сказала она, не обращая внимания на его раскинутые руки.

— Я рад, что ты пришла.

— К сожалению, не разделяю твое чувство. Но я не могла оставить все как есть.

— Я скучал по тебе.

— Я тоже скучала. Но я не стану твоей соучастницей.

— А ты и не соучастница. Ты не имеешь ни малейшего отношения к тому, что я сделал. Да, я решил взять деньги. Я сдержал свои обязательства, а они свои — нет. Они предали меня, погубили мою жизнь. Хорошо ли я поступил или плохо, но я взял деньги как возмещение за все мною перенесенное. Прими же это как нечто сделанное мною по моим собственным соображениям.

— Я не уверена, что могу это сделать. Но хотела бы попытаться.

По громкоговорителю объявили, что начинается посадка на самолет компании «Люфтганза», следующий до Франкфурта, рейс 419.

— Это мой рейс, — проговорил Калли.

Он устремил взгляд на Хаузер, но она ничего не сказала.

— Из Франкфурта я отправляюсь на неделю в Мюнхен, у меня есть там дело. Полетели вместе?

— Я не могу.

— Нет, можешь.

— Я не могу обещать тебе счастливого будущего.

— Никто не может обещать нам счастливого будущего. Но я обещаю никогда тебе не лгать и не делать ничего, что могло бы причинить тебе боль. Полетели вместе.

— Я не могу... у меня нет билета... уже началась посадка.

— Паспорт у тебя с собой?

— В сумке.

Калли сунул руку во внутренний карман своей спортивной куртки и вытащил два билета.

— Ты был так уверен в себе?

— Совсем нет. Но я надеялся, — сказал Калли. — И полагал, что паспорт всегда при тебе.

— Заткнись, Калли... У меня нет с собой никакой одежды... ничего...

— В Германии есть магазины.

Хаузер стояла в нерешительности. Вновь объявили посадку. Калли сжал ее в объятиях и поцеловал. Она ответила ему так же пылко.

— Пожалуйста. Полетим вместе. Если у нас не сложится, ты ничего не потеряешь. Но, может быть, нам повезет и мы найдем то, о чем все мечтают.

— Я никогда не была в Германии.

— Тебе там понравится. Все в коже и пиве. И у них замечательная музыка. Особенно маршевая: когда слушаешь ее, так и хочется маршировать. В направлении границы.

— И на автобанах нет ограничений скорости?

— Никаких, Джули, никаких. Но машину поведу я.

Туба — большой духовой инструмент.

Индепенденс Холл (букв, дворец независимости) — здание в Филадельфии, где была провозглашена Декларация независимости (4 июля 1776 г.).