Джеймс Эллиот - Холодное, холодное сердце

Мэттьюз кивнул; с одной стороны, он испытывал облегчение, с другой — гнев и разочарование; ведь теперь они никогда не узнают, что именно толкнуло Малика на все эти убийства, а семьям убитых им жертв так и не сообщат о том, что «Трупосоставитель» заплатил наконец за свои преступления. До конца дней им суждено терзаться при мысли о том, что случилось с их детьми, и ничто не облегчит их безысходного горя.

Остановившись, Мэттьюз подобрал с земли переднюю панель стереосистемы. Она была еще горячая, и он выронил ее, продолжая разглядывать остатки дома.

— Предчувствую, что это еще не конец.

— Что еще осталось им сделать? Добравшись до Малика, они разрешили свою проблему. А заодно и нашу.

— Хорошо известно, что эти ребята умеют прятать концы в воду.

— И что же?

— На кого-то должна быть возложена ответственность за совершенные преступления, — объяснил Мэттьюз. — Мы не можем обнародовать свои подозрения, у нас есть лишь косвенные доказательства, которые нуждаются в подтверждении. Несмотря на прекращение убийств, останутся вопросы. А ЦРУ, конечно же, не станет отвечать на них. Его двери будут закрыты для всех любопытствующих.

— И что же они, по-вашему, сделают?

Мэттьюз пожал плечами.

— Хоть и против воли, но я вынужден признать, что у них работают умнейшие люди; они обязательно что-нибудь придумают.

— Может быть, вы пригласите своих экспертов, чтобы они изучили этот хлам?

— Пустое дело. Можете не сомневаться, что перед взрывом они уничтожили или увезли все, что могло свидетельствовать о причастности Малика к убийствам. Не сомневаюсь, что и двадцать экспертов ничего здесь не найдут, даже если провозятся целую неделю.

— Куда же мы поедем отсюда?

— Не знаю. Посмотрим, чем все это обернется.

Прислонясь к крылу «порша», Хаузер смотрела, как Калли машет рукой, прощаясь с Дженни, которая уже сидела в самолете, выруливавшем из ангара. Хаузер ничего не сказала Калли, когда они прибыли в аэропорт, откладывая разговор до вылета его дочери. И только после того, как самолет пробежал по взлетной полосе, поднялся в воздух и взял курс на север, она подошла к площадке перед ангаром, где все еще стоял Калли.

— Так ты обманул меня?

— Нет. — Калли повернулся к ней лицом. — Я с самого начала предупреждал тебя, чем это кончится. Ты сама решила сопровождать меня. И настояла на этом.

— Значит, моя роль заключалась лишь в том, чтобы сопровождать тебя, Калли?

— Прости, «сопровождать» — неудачное слово. Если бы не ты и Гримальди, Дженни не улетела бы сейчас на самолете. И я никогда этого не забуду.

— Мне не нужна твоя благодарность. Мы условились, что я ничего не скажу ФБР о том, что мне известно, но когда все будет кончено, у меня будет эксклюзивное право на публикацию статьи о происшедшем.

— Так пиши свою статью.

— А где, черт тебя возьми, материал? Твои дружки постарались уничтожить все доказательства. Не существует никакой достоверной информации о том, что убийцей был Малик, или о том, что он был связан с ЦРУ. Может, ты будешь моим источником информации?

— Исключено.

— Я знала, что ты так скажешь.

— Оставь это дело. Все кончено. Малик мертв. Какая беда, если подробности его смерти останутся неизвестными. Больше он никого не убьет.

— Какая беда? Ты говоришь серьезно?

— Вполне серьезно. Конечно, были допущены кое-какие ошибки, но тут же, как только это стало ясно, приняли меры для их исправления.

— Какое прекрасное оправдание для тех, кто позволил маньяку-убийце разгуливать на воле!

— Послушай, мы не спорим о фактах, в разглашении которых нет особой необходимости. Мы говорим о статье. О твоих личных корыстных интересах. И ни о чем больше.

— Нет, мы говорим о том, что гораздо больше, и ты чертовски хорошо это знаешь. — Хаузер показала на «эксплорер». — Что находится в машине, Калли?

— Ты знаешь, что там находится.

— И ты не собираешься это отдавать?

— Они мне задолжали.

— Так вот, значит, ради чего ты так старался? Ради денег. Только поэтому ты и хотел найти Малика — до тех пор, пока он не захватил Дженни. Теперь, когда она в безопасности, тебе совершенно все равно, что сделали твои дружки.

— Все начиналось по-другому.

— Но закончится именно так, верно? К чертовой матери меня! К чертовой матери мою статью! К чертовой матери справедливость! Хватай деньги и сматывайся.

— Послушай, Хаузер. Эти деньги я заслужил, рискуя жизнью. Ты получаешь пенсию, теперь и у меня будут деньги.