Александр Щелоков - Меч Аллаха

— Открой-ка банку. Посмотрим, чем решил накормить скважину великий мастер. Только смотри, чтобы тебя не стошнило от свинины.

Кашкарбай угодливо заулыбался. Он нагнулся к сумке взял банку. Взвесил ее в руке. Достал нож. Поддел острием этикетку, сорвал ее и отбросил в сторону. Ветер подхватил бумажную ленту со свиной мордой и потащил по земле.

Кашкарбай вонзил нож в донышко банки и несколькими уверенными движениями взрезал металл. Отогнул жестянку, сунул палец внутрь. Выколупнул кусок серой массы. Показал Иргашу.

— Сало.

Иргаш двумя пальцами снял комок с чужой руки, размял и понюхал:

— Такое сало называют пластидом. Хорошую свинью собирался нам подсунуть великий мастер.

— Жирную, — сказал Кашкарбай и ухмыльнулся.

— Ну что, господин Назаров, выбирайте, — Иргаш больно ткнул Андрея пистолетом, — тебя убить сразу или медленно порезать на мелкие куски?

— Эфенди, — Кашкарбай осторожно отвел в сторону руку Иргаша, державшую пистолет. — Убить мастера или изрезать его на куски мы успеем. Он пока еще нужен нам. Сокровище мы нашли. Чтобы его достать, скважину надо расширить. Это может сделать только мастер. И сделает под моим наблюдением.

Иргаш убрал пистолет, сунув его за пояс.

— Ты прав, Кашкарбай. Эту русскую свинью нужно приковать к станку и заставить работать. День и ночь. Давать только лепешку и литр воды.

Кашкарбай вытащил из кармана куртки наручники. Защелкнул браслет на руке Андрея. Второе кольцо закрепил на скобе буровой вышки.

— Теперь он будет жить здесь, — Кашкарбай посмотрел на Иргаша. — А потом я его убью.

— Подонок, — сказал Андрей.

В это время у восточного склона горы простучала автоматная очередь. И тут же раздалась вторая.

— Что там? — спросил Иргаш встревоженно.

— Стреляют, — сказал Кашкарбай. — Надо идти и выяснить.

— Пошли, — Иргаш взял пистолет и щелкнул предохранителем.

Они двинулись вниз по склону к палаточному лагерю.

Андрей подергал наручники, пытаясь оторвать кольцо от скобы. Ничего, кроме боли в запястье, он не получил. Тогда он сел на инструментальный ящик и машинально, действуя одной только левой рукой, стал снова запихивать банки тушенки в трубу.

В конце концов, любое дело надо доводить до конца.

Стеклышки в калейдоскопе ведут себя без каких-либо правил, и картинки в них почти не повторяются. Один лишь поворот трубки — и перед взглядом возникает новая ситуация.

Ближе к вечеру Тюлеген всегда осматривал окрестности. Сделал это он и после посещения его Андреем. И вдруг со своего наблюдательного пункта заметил легкое движение тени у рыжих камней.

Тюлеген подправил окуляры бинокля, припал к нему и замер. Терпеливое ожидание было вознаграждено. Он увидел человека, который осторожно приподнялся из-за камня и, полусогнувшись, сделал несколько шагов в сторону лагеря экспедиции и снова залег.

Неизвестный двигался спиной к Тюлегену, и тот хорошо разглядел его камуфляжные штаны, перемазанные на ягодицах рыжей пылью.

Тюлеген вынул из кармана пластмассовую коробочку с черным гримом, открыл ее, сунул туда палец и провел несколько полос на лбу и скулах. Затем достал из-под подушки пистолет «Стечкина» и загнал в ножны на поясе армейский нож.

Кровь уже ощутила прилив адреналина, нервы напряглись, сердце забилось сильнее. Будоражащее чувство близкой опасности заставило его собраться.

Мысль автоматически просчитывала варианты действий с учетом того, окажется ли его появление для неизвестных неожиданным, или они уже знают о его присутствии в их тылу.

Тюлеген осторожно скользнул к укрытию. Всего их он сложил из плитняка четыре — по одному на каждом углу кошары, в которую на ночь загонял овец. Там между камней он оставил ниши, куда заложил по паре гранат Ф-1.

Неизвестные говорили достаточно тихо, но Тюлеген слышал их хорошо.

— Сперва уберем чабана. Он родственник Алтынбая и потому опасен.

— Может не стоит? Кангозак такого приказа не отдавал.

— Отдаю приказ я. Кангозака самого придется убрать после дела. Он тебе нужен, да?

Сомнений в том, что надо действовать, у Тюлегена не оставалось.

Стоявший слева боевик держал автомат Калашникова в руке. Второй сидел на камне, положив оружие на колени.

Начинать стоило с того, который стоял.

Оттолкнувшись, Тюлеген прыгнул, одновременно занося нож для удара. Пистолет, готовый к выстрелу, он сжимал в левой руке.

Боевик среагировал на шорох гальки и стал оборачиваться. Тюлегену показалось, что делал это он лениво и вяло, словно в замедленном кино.