Александр Булахов - РИтори

– Эй, потише, не пугай людей.

Привидение послушалось и ушло, хлопнув дверью.

Следующий день выдался тяжёлым. Я очень устал на работе, пришёл домой, поел и сразу лёг спать. В час ночи меня разбудила жена:

– Ты слышишь?

Я открыл глаза и увидел интересную картину. На одной половине нашей двуспальной кровати лежу я (поднял веки и увидел своё большое пузо, занимающее законную половину), а на другой – всё оставшееся моё семейство. Мало того, что они лежат вповалку на таком небольшом пространстве, так все ещё с ужасом смотрят на меня, по типу, что я здесь делаю, почему я ещё не на кухне?

– Проснись, Лёша! Ты слышишь?

В квартире, а точнее на кухне, творилось нечто страшное. Разбивалась вдребезги посуда, гремели табуретки, ходил ходуном холодильник. Стояла такая катафония звуков, будто злая жена пришла с работы, и ей никто не приготовил покушать.

– Лежите спокойно. Я разберусь, – попытался успокоить их я и неуверенно поплёлся на кухню. Честно скажу, самому было страшно.

Я открыл двери и громко крикнул:

– Прекращай истерику!

В ответ мне в лоб полетел стакан с водой. Я отмахнулся от него и заговорил, пытаясь не выдать своё волнение:

– Это не выход. Ты в отчаянии и не контролируешь себя. Но ты ни на йоту не сдвинулась. Успокойся и думай. Только ты одна можешь знать, что тебе нужно. Значит, только ты одна можешь найти выход. Не бойся здесь никого. В этом доме тебя никто не обидит.

Внезапно всё стихло. А через несколько секунд я услышал что-то похожее на всхлипы. Привидение плакало.

Утром я почувствовал слабость и попытался подняться с постели, но у меня так сильно закружилась голова, что я, сразу же, отказался от этой идеи.

– Ты весь горячий, – заговорила жена, проснувшись.

Я обвёл взглядом зал. Дети сидели в креслах и, по-видимому, боялись идти на кухню, несмотря на то, что я им объяснил, что приведение безобидно.

Я пошевелился и тяжело закашлял. Жена достала градусник из аптечки и протянула его мне.

– Тридцать девять и девять, – сказала она, после того как я его ей вернул, – Вот тебе и безобидное приведение.

Два дня вся моя семья боролась с напастью, которая меня душила. Я постоянно находился в каком-то бреду, и мне казалось, что я уже не поправлюсь и скоро умру.

Врачи размахивали руками. Кашель мой, говорили они, беспричинный, горло моё чистое не воспалённое, хрипов ни в бронхах, ни в лёгких не прослушивается.

Вслед за ними приехал мой друг – врач со стажем – сделал мне пару уколов и поставил диагноз: «Ты лодырь!». Уехал куда-то и вернулся через три часа с новым смесителем на кухню и сам установил его, а старый выбросил в мусоропровод.

Я непрерывно боролся с температурой. Совсем зачах. Жизнь мне казалась безумием. А священник, который читал надо мной молитвы – глупцом.

– Изыди, сатана, – только и слышал я, когда на какое-то время приходил в себя.

А потом я увидел её: невысокую, худенькую, с длинными волосами, очень красивую женщину. Она вытирала холодной тряпкой мне лоб и говорила:

– Не бойся, я справлюсь. Они не одолеют тебя.

– Кто они?

– Проводники. Они, как правило, забирают души тех, кто имел соприкосновение с нашим миром. Больше я о них пока что ничего не знаю. Есть предположение, что они первооткрыватели перемещений в параллельные миры.

– Кто ты?

– В вашем мире таких, как я, называют сумасшедшими учёными. Я доказала существование параллельных миров. Более того, скоро смогу доказать существование перпендикулярных миров и просто пересекающихся. Попасть в пересекающийся мир очень сложно, потому что у двух пересекающихся миров только одна точка соприкосновения.

– Ты не можешь найти выход из нашего мира в свой?

– Очень долго не могла. Но, в конце – концов, нашла.

– Тогда почему не возвращаешься в свой мир?

– Я не брошу тебя в беде. Это схватка дело чести, – она нагнулась и поцеловала меня в щёку.

– Почему у меня высокая температура?

– Я готовлю тебя к перемещению в свой мир. В этом мире тебе оставаться нельзя.

– А как же моя семья?

– Для них ты временно впадёшь в кому.

Я пришёл в себя на больничной койке. От жены я узнал, что ровно тридцать суток я пробыл в коме. А вывел меня из неё священник из Зельвы – батюшка Арсений.

Самое последнее, произошедшее со мной до того как я вышел из комы, что я помню, что кто-то со мной прощался и, мне было жаль расставаться с ним. Всё остальное – состоялось ли это перемещение в параллельный мир или не состоялось – покрыто мраком.