Питер Страуб - Коко

– А мне он всегда нравился.

– Ну что ж, возможно ты прав, – Джуди обернулась, чтобы поставить в раковину свои почти не испачканные тарелку и чашку.

– Это все, что ты хочешь сказать?

Джуди повернулась к мужу, явно едва сдерживаясь:

– Ах, извините. Мне позволено добавить что-то еще? Ну так вот, мне не хватает по утрам Тома Брокоу. Если честно, старина Том иногда возбуждал меня. (Четыре года назад, в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году, после смерти их сына Роберта – Робби, – Джуди положила конец их с Майклом физической близости.) Шоу больше не кажется мне таким интересным, как и многое другое на этом свете. Но я думаю, так иногда бывает, не правда ли? С сорокалетними мужьями ведь тоже происходят иногда странные вещи. – Джуди посмотрела на часы и гневно взглянула на мужа. – У меня всего двадцать минут, чтобы добраться до школы. Умеешь ты выбрать момент...

– Ты так ничего и не сказала по поводу поездки. Джуди вздохнула.

– Как ты думаешь, где Гарри Биверс взял деньги, которые он послал Конору? На той неделе звонила Пэт Колдуэлл. Она рассказала, что Гарри плел ей какие-то байки о правительственной миссии.

– О? – Несколько секунд Майкл молчал. – Гарри любит воображать себя Джеймсом Бондом. Но не все ли равно в конце концов, где он взял эти деньги.

– Хотелось бы мне понять, почему тебе так необходимо лететь в Сингапур в компании пары психов, чтобы разыскать еще одного такого же психа.

Джуди нервно одернула полу своего парчового жакета. На секунду она показалась Майклу похожей на Пэт Колдуэлл. Джуди не пользовалась косметикой, и в ее светлых волосах давно уже поблескивали серебристые седые пряди.

Затем она одарила наконец мужа первым прямым, открытым взглядом за это утро.

– А как же твоя любимая пациентка?

– Посмотрим. Я скажу ей обо всем сегодня.

– А твои компаньоны займутся всеми остальными, не так ли?

– И все с огромным удовольствием.

– А ты с не меньшим удовольствием будешь рыскать по всей Азии.

– Но ведь совсем недолго.

Джуди опустила глаза и улыбнулась. В улыбке этой было столько горечи, что у Майкла похолодело внутри.

– Я хочу знать, не нуждается ли Тим Андерхилл в моей помощи. Он – наше недоделанное дело.

– Я понимаю только одно. Была война, ты убивал людей, в том числе детей. Что ж, в этом суть войны. Но когда война закончена, она должна быть закончена.

– Я думаю, что в каком-то смысле не заканчивается ничто и никогда.

Это была правда. В Я-Тук Майкл Пул действительно убил ребенка. Обстоятельства дела были туманны, но факт оставался фактом: он выстрелил и убил ребенка, стоявшего в тени сарая. Майкл ни в чем не был выше Гарри Биверса. Он был таким же, как Гарри Биверс. В прошлом Гарри Биверса тоже был ребенок, с которым он столкнулся лицом к лицу, как и Майкл Пул с малышом, стоявшим в тени сарая. Все было по-другому, только исход дела оказался одинаковым, и именно исход дела имел значение для них обоих.

Несколько лет назад Майкл прочел в каком-то романе, названия которого он даже не запомнил, что ни одна история не существует в отрыве от своего прошлого, и именно прошлое делает понятной для нас эту историю. Это было правдой и касалось не только историй из книг. Майкл был тем, чем он был сейчас, – педиатром сорока одного года, проезжающим через небольшой городок с томиком “Джейн Эйр”, лежащим рядом на сиденье, – отчасти и потому, что убил ребенка в Я-Тук, но в гораздо большей степени потому, что, прежде чем он вылетел из колледжа, Майкл встретил хорошенькую старшекурсницу по имени Джудит Рицман и женился на ней. Когда его призвали в армию, Джуди писала ему два-три раза в неделю, и Майкл до сих пор помнил некоторые ее письма наизусть. В одном из них она сообщала, что хочет, чтобы их первый ребенок был мальчиком, и собирается назвать его Робертом. И Майкл, и Джуди были такими, какими они стали из-за всего, что сделали или не сделали в прошлом. Он женился на Джуди, он убил ребенка, а потом пил, и пил, и пил, чтобы забыться. Джуди содержала мужа, пока он заканчивал медицинский колледж. Роберт – его милый, ласковый, красивый, всегда унылый Роберт – родился в Уэстерхолме и прожил свою скучную, не богатую событиями и ничего в сущности не значившую маленькую жизнь в этом небольшом городишке, который обожала его мать и ненавидел его отец, Робби поздно начал говорить, поздно начал ходить, плохо учился в школе. Но Майкл очень быстро понял, что ему в сущности наплевать, будет ли его сын учиться в Гарварде и вообще будет ли он учиться колледже. Робби принес в его жизнь радость.