Питер Страуб - Тайна

За занавесками окон Леймона фон Хайлица мелькнул свет.

Поравнявшись с дверью, Том вдруг заколебался. Ему очень хотелось быстро перебежать через улицу и поскорее запереть за собой дверь собственной комнаты. На какую-то долю секунды он пожалел о том, что сделал сегодня, сидя в машине Денниса Хэндли. В этот момент он готов был сдаться и вернуться домой, предпочесть то, что он уже знает, страшной тайне того, что от него пока еще скрыто. В такие моменты многие люди поворачиваются спиной к тому, что не успели узнать: слишком велик оказывается их страх перед риском и опасностью. Они говорят тайне «нет». Том Пасмор тоже хотел сказать «нет», но вместо этого он поднял руку и постучал в дверь.

Конечно, делая это, он плохо отдавал себе отчет в том, что с ним происходит.

Дверь отворилась почти мгновенно, и на пороге возникла фигура Леймона фон Хайлица, словно ждавшего все это время, какое же решение примет Том.

— Хорошо, — сказал Леймон фон Хайлиц. Глаза их встретились, и только сейчас Том вдруг понял, что старик был почти одного с ним роста. — Очень хорошо. Добро пожаловать в мой дом, Том Пасмор.

Он отошел в сторону, и Том переступил порог.

На секунду Том застыл от изумления не в силах произнести ни слова. Он ожидал увидеть за дверью интерьер, привычный для богатых домов Истерн Шор-роуд. В просторной прихожей непременно должны были быть двери, ведущие в гостиную с диванами, столиками, креслами, возможно, роялем, за которой располагалась обычно еще одна гостиная, поменьше и обставленная не столь помпезно, для приема близких друзей. Еще одна дверь обычно вела в просторную столовую, украшенную семейными портретами (хотя люди, изображенные на этих портретах, как правило, не являлись предками хозяев дома). Сбоку должна быть небольшая дверца, ведущая в бильярдную, отделанную панелями из ореха или розового дерева. Еще одна дверь ведет в кухню. В доме допускалось также наличие библиотеки, небольшой художественной галереи и даже оранжереи. Непременным атрибутом являлась также огромная лестница, ведущая на второй этаж, к спальням и гардеробным, и еще одна, поменьше, в конце которой находились комнаты для слуг. Вся обстановка, персидские ковры, скульптуры и картины в массивных рамах, словно излучающие собственный свет, обилие драпировок, модные журналы — все это должно было создавать впечатление роскоши, на которую не поскупились потратить огромные деньги.

Дом Леймона фон Хайлица не имел ничего общего с остальными домами на Истерн Шор-роуд.

Сначала Тому показалось, что он попал на склад, приглядевшись, он понял, что перед ним некое странное сочетание мебельного магазина, кабинета и библиотеки. Прихожая отсутствовала, большую часть перегородок снесли, так что входная дверь открывалась в одну огромную комнату, в которой стояло великое множество ящичков для картотеки, несколько письменных столов, на некоторых из них валялись в беспорядке книги, на других же — ножницы, клей и газетные вырезки. Диваны и кресла стояли почти в полном беспорядке по всей комнате и были по большей части завалены газетами. То здесь то там попадались старинные торшеры и низкие лампы, которые используют обычно в библиотеках. Одни из них горели ярко, как звезды, другие светились загадочным приглушенным светом. В дальнем конце этой удивительной комнаты, вплотную к стене, отделанной панелями из красного дерева, красовался большой обеденный стол в стиле «шератон», покрытый льняной скатертью. На столе рядом со стопкой книг стояла открытая бутылка красного бургундского. Приглядевшись, Том заметил рядом со столом стеллаж с книгами, и только тогда понял, что по крайней мере четверть комнаты заставлена книгами, которые находились в высоких деревянных стеллажах, поднимавшихся до потолка. Перед стеллажами стояли библиотечные стулья, кожаные диваны или журнальные столики с бронзовыми лампами под зелеными абажурами. Стены книг перемежались теми же деревянными панелями, что виднелись за обеденным столом. На этих узких промежутках стены висели картины. Том узнал в одной из них пейзаж Моне, а в другой — танцовщицу Дега. (Там висели также не узнанные Томом картины Боннара, Вюлларда, Поля Рэнсона, Мориса Дени и карандашный рисунок Джо Брейнарда с изображением цветов).

Куда бы ни падал его взгляд, везде Том видел что-нибудь новое. На одном из столов стоял огромный глобус на подставке, возле шкафчика с картотекой — велосипед какой-то сложной, не вполне понятной конструкции, между двух других шкафчиков качался гамак. На огромном столе в дальнем конце комнаты стояла самая впечатляющая стереосистема, которую Тому приходилось видеть. В каждом углу комнаты виднелись высокие стереоколонки.