Майкл Коннелли - Последний койот

Она вскинула руки, показывая, что не собирается дискутировать на эту тему.

— Ну хорошо. Возможно, это даже пойдет вам на пользу. Я имею в виду хлопоты по ремонту дома. Вам сейчас просто необходимо чем-то себя занять. Конечно, лучше бы вы перебрались за город, занялись спортом или подыскали себе какое-нибудь хобби, но, в сущности, не это главное. Важно найти себе занятие, которое отвлечет вас от мыслей об этом инциденте.

Босх ухмыльнулся.

— Что это вы усмехаетесь?

— Да так… Почему-то все называют это происшествие инцидентом. Вьетнамскую войну люди обычно тоже именуют конфликтом, а не войной.

— А как вы сами назвали бы то, что случилось?

— Так сразу и не скажешь… Но инцидент? Безликое какое-то слово, я бы даже сказал, стерильное… Знаете что, доктор? Давайте на минутку вернемся к началу разговора. Я это к тому, что переезжать за город мне совершенно не улыбается. Ведь я работаю в городском отделе по раскрытию убийств. И мне бы очень хотелось вернуться к своей работе. Я, знаете ли, еще способен приносить людям пользу. О'кей?

— Ну, если управление позволит…

— Если вы позволите. Вы же прекрасно знаете, что в этом вопросе все зависит от вас.

— Возможно. Кстати, вы не обратили внимания, что говорите о своей работе как о некоей возложенной на вас высокой миссии?

— Совершенно верно. Это миссия. Вроде поисков чаши Святого Грааля.

Он произнес эти слова с максимальным сарказмом. Разговор становился невыносимым, а ведь это был лишь первый сеанс.

— Правда? Значит, вы действительно верите, что ваша миссия — раскрывать убийства и сажать плохих людей в тюрьму?

Он пожал плечами. Потом поднялся с места, подошел к окну и посмотрел вниз на Хилл-стрит. Тротуары кишели пешеходами. Всякий раз, когда он оказывался на этой улице, здесь кипело людское море. Он заметил двух белых женщин. Они выделялись в толпе азиатов, как изюминки в рисе. Женщины прошли мимо китайской мясной лавки, в витрине которой красовались подвешенные за шею тушки копченых уток. В конце улицы, у выезда на Голливуд-фриуэй, виднелись темные окна старой окружной тюрьмы и находившегося за ней корпуса уголовного суда. Слева от них Босх различил очертания высотного здания «Сити-холла», верхние этажи которого скрывали огромные полотнища черного строительного брезента. При взгляде на них казалось, что в городе траур. Но Босх знал — черные полотнища скрывают повреждения, нанесенные зданию землетрясением. За «Сити-холлом» располагался Паркеровский центр, где размещалась штаб-квартира полиции Лос-Анджелеса.

— Расскажите мне о своей миссии, — тихо попросила доктор Хинойос у него за спиной. — Я хочу, чтобы вы облекли свои мысли в слова.

Босх вернулся на свое место, сел на стул и несколько минут честно думал, как в нескольких словах охарактеризовать то, что стало для него смыслом жизни. Потом покачал головой и вздохнул:

— Не могу.

— Можете. И я хочу, чтобы вы как следует об этом поразмышляли. Итак, ваша миссия. Что это такое на самом деле? Подумайте об этом!

— А какая миссия у вас, доктор?

— Сейчас мы обсуждаем другую тему.

— И эту тоже.

— Хорошо, детектив. На этот личный вопрос я отвечу. Но только на этот. Диалоги, о которых я упоминала, касаются не меня, а вас. Что же до моей миссии, то она заключается в помощи мужчинам и женщинам из этого управления. Это если рассматривать вопрос в узком аспекте. В более широком смысле я помогаю обществу, помогаю жителям этого города. Чем увереннее будут действовать копы, тем безопаснее станет жизнь, тем лучше будут чувствовать себя здесь люди. О'кей?

— Впечатляет. Но как же мне рассказать вам о своей миссии? Может, сжать свой рассказ до нескольких предложений, чтобы получилось нечто вроде короткой статьи из толкового словаря?

— Мистер… я хотела сказать, детектив Босх. Если вы и впредь собираетесь язвить и насмешничать, мы с вами никуда не продвинемся. А значит, в обозримом будущем вы к своей работе не вернетесь. Вы этого, что ли, добиваетесь?

В знак капитуляции Босх поднял руки. Кармен Хинойос опустила глаза и стала просматривать записи в лежавшем перед ней на столе служебном блокноте в желтой обложке. Поскольку она на него не смотрела, Босх снова занялся исследованием ее внешности. У Кармен были крошечные смуглые ладошки, которые она чинно положила на стол по обе стороны от блокнота. Колец на пальцах не было, зато в правой руке она держала дорогую на вид авторучку. Босх считал, что дорогими ручками пользуются люди, чрезмерно заботящиеся о своем имидже. Впрочем, в отношении Кармен он мог и ошибаться. На носу у нее красовались очки в тонкой черепаховой оправе, а темные волосы она зачесала назад и туго стянула лентой на затылке. По мнению Босха, такие женщины в нежном возрасте носят на зубах ортодонтические скобы. Но он мог и ошибаться. Наконец она оторвалась от блокнота, подняла голову, и их глаза встретились.