Стюарт Макбрайд - День рождения мертвецов

— Это значит, что она не собиралась уходить надолго, в смысле, она не оставила бы это, если бы собиралась уйти по-настоящему, да и к тому же нижнего белья она тоже с собой не много прихватила, и мешочек с туалетными принадлежностями в гардеробе лежит, и вообще мне кажется, что она очень скоро вернется… Эш?

О господи!

Только не снова.

Я осторожно пробрался среди разрухи и присел на кровать:

— А что насчет записки? — И уставился на диснеевскую Золушку.

— Сумбурно, как будто написано второпях, спонтанно, а совсем не так, как будто она давно и долго это планировала, она очень сожалеет, что так сильно разочаровала вас всех, и что это не ее вина, и что с тех пор, как исчезла ее сестра, у нее все пошло не так, как надо, и что ее никто не понимает, и она всех ненавидит, и в то же время она всех любит, и почему никто больше не становится на ее сторону…

Может быть, Макдональд была права.

Ребекка записки не оставила…

Может быть, Кети не убежала. И ее не похитили. И она не сидит, привязанная к стулу в грязном подвале в ожидании смерти. Может быть, она просто сидит где-нибудь, дуется из-за того, что ее не поняли и не поддержали. И в любую минуту может вернуться.

Доктор Макдональд опустилась на кровать рядом со мной:

— Это было чудесное обручальное кольцо.

Снизу послышался глухой шум от почты, упавшей на коврик перед дверью.

— А что… — Откашлялся. — А что насчет дневника?

— Обычная подростковая чепуха. — Она положила руку на обложку. Закрыла ее.

— Кети наврала мне — сказала, что была в среду вечером дома у ее подруги Эшли, а отец Эшли сказал мне, что она не была там уже несколько месяцев.

— А-а… — Макдональд прижала дневник к груди. — Вообще-то, не очень хорошо.

— Мне надо знать. — Я опустил взгляд на свои кулаки. — Она пишет что-нибудь о Стивене Уоллесе?

Пауза.

— Стивен Уоллес? Нет, нет… ни одного упоминания о Стивене Уоллесе, или Великолепном Стиве, ничего похожего. Зачем ей писать о Стивене Уоллесе?

— Тогда с кем, черт возьми, она сейчас?

Я собрал почту с коврика, просмотрел конверты. Два счета, пара рекламных проспектов слуховых аппаратов и целая куча поздравительных открыток, адресованных Кети.

Доктор Макдональд заглянула мне через плечо:

— С вами все в порядке?

Ни одна из этих открыток не была похожа на те, которые раз в год появлялись в моем почтовом ящике, но я все равно вскрыл конверты.

«Счастливого 13-го!», «Расти на радость нам!», «Говорят, ты стала старше!». Все открытки куплены в магазине: котята, плюшевые мишки, ухмыляющиеся мультяшки, все с надписями внутри от лучших друзей и их семей. В одной из открыток — пятифунтовая банкнота, от матери Мишель.

Ни одной открытки с фотографией, на которой она привязана к стулу, с глазами, выпученными от ужаса. Она не у него. Все не так, как в прошлый раз. Кети на самом деле сбежала. Слава тебе, Господи…

Я приложил голову к входной двери, в висках стучала кровь. Сделал глубокий вдох.

Она не у него. Она убежала, чтобы остаться у засранца, с которым она спит. Моя маленькая девочка. Ей всего двенадцать лет.

— Эш? Эш, с вами все в порядке?

Все, что мне теперь оставалось сделать, — это найти ее парня, вернуть Кети и выбить из засранца дерьмо по полной программе.

Я оставил открытки на столике рядом с лестницей и, толкнув входную дверь, вышел под моросящий дождь.

Мы переговорили с четырьмя друзьями Кети, прежде чем нашли того, кто знал, где живет этот маленький ублюдок.

Милбэнк-парк на восемнадцать этажей возвышался над окружающей жилой застройкой. Три высотных жилых блока, связанных между собой переходами, дорожками и коридорами. А какой-то идиот-чиновник из жилищного департамента вдобавок ко всему решил, что эти три громадных куска бетона очень даже неплохо будет выкрасить в яркие цвета. С годами большая часть краски выцвела, оставив после себя всевозможные грязноватые оттенки коричневого и серого.

Волнистую, в многочисленных рытвинах, парковку ограждал забор из металлической сетки. Рядом с входом стояла пара раздолбанных и забытых кем-то «транзитов», «фиеста» на кирпичах вместо колес, пара похожих на нее «фольксвагенов-поло», ржавчины на которых было больше, чем краски.

Я припарковался рядом с «транзитами». Сунул ключи в руку доктору Макдональд:

— Заприте двери. Если что случится, — сразу по газам, не оглядываться и не вмешиваться. Если спросят — это я заставил вас поехать со мной.