Джек Хиггинс: Он еще отомстит

— Вы же хороший католик, не так ли, Джек?

— Иногда хожу к мессе.

— Может, и девушка тоже ходила. Там надпись на обратной стороне медальона. Поговори с приходскими священниками. Вдруг кто-нибудь из них узнает ее на фотографии или даже по медальону.

— Только зря трепать башмаки, — проворчал Брэди.

— Зато полезно для вашей собственной души. Если хотите, я подброшу вас к церкви.

Они сели в машину, и Брэди еще раз посмотрел на свой экземпляр фотографии девушки, прежде чем спрятать его в карман. Потом покачал головой:

— В этом нет никакого смысла. У вас есть хоть какая-то идея насчет того, что могло заставить ее появиться в районе доков поздно ночью?

— Это как раз самое темное и пустынное место во всем мире, — согласился Миллер.

Брэди кивнул:

— Одно только совершенно точно. Ее туда привело полное отчаяние. Хотел бы я знать, как она оказалась в таком состоянии.

— Я тоже, Джек, — сказал Миллер. — Я тоже хотел бы.

Он отпустил ручной тормоз и быстро взял с места.

Наркоманы относятся к числу наиболее трудных пациентов, и все же доктор Лал Дэз, высокий и худой, как скелет, индус с международной репутацией, специализировался именно в этой области. Он настоял на том, чтобы практиковать в одном из самых нездоровых районов города, хмуром месте, застроенном высокими разрушающимися викторианскими домами.

Доктор как раз закончил утренний прием и пил кофе в кабинете, когда вошел Миллер. Дэз улыбнулся и жестом пригласил его сесть:

— Какая приятная неожиданность! Присоединяйтесь ко мне.

— С удовольствием.

Дэз отошел к стойке и вернулся с чашкой кофе.

— Социальный вызов?

— Боюсь, что нет. — Миллер достал одну из фотографий. — Вы когда-нибудь видели ее раньше?

Дэз покачал головой:

— А кто это?

— Мы не знаем. Я вытащил ее из воды сегодня утром.

— Самоубийство?

Миллер кивнул:

— Профессор Мюррей делал вскрытие. Она приняла наркотик примерно за полчаса до смерти.

— И какая же дозировка?

— Два грана героина и один — кокаина.

— Ну это значит, что она только начинающая наркоманка. Большинство моих постоянных больных принимают пять, шесть и даже семь гранов только одного героина. А обычные следы от уколов на руке?

— Да, но немного.

— Что только подтверждает мое предположение, — вздохнул Дэз. — Какая трагедия! Она выглядит как чудесное дитя. — Он вернул фотографию. — Сожалею, но ничем не могу помочь. Вы совсем не имеете представления, кто она такая?

— Я надеялся, что она зарегистрирована как наркоманка.

Дэз решительно покачал головой:

— Определенно нет. У нас сейчас новый порядок, при котором все зарегистрированные наркоманы обязаны являться в клинику при госпитале Сан-Джордж по утрам в субботу.

— Это как бы визит к своему лечащему врачу?

Дэз кивнул:

— Поверьте, сержант, если бы она значилась в списках, я знал бы ее.

Миллер допил кофе.

— Так, я двинул. Еще многое надо успеть.

— А почему бы вам не поговорить с Чаком Лэзером? — предложил Дэз. — Если кто и может помочь, так только он.

— А вот это идея, — ответил Миллер. — Как он сейчас? Все еще сухой?

— Вот уже десять месяцев. Замечательное достижение. Особенно если вспомнить, что его ежедневная доза составляла семь гранов героина и шесть — кокаина.

— Я слышал, что он теперь содержит небольшое казино.

— Да, ночной клуб и казино «Беркли» на Корк-сквер. Очень эксклюзивное. Вы бывали там?

— Я получил приглашение на открытие, но не смог воспользоваться им. Он все еще играет хорошие джазовые вещи на пианино?

— Сам Оскар Петерсон при всем желании не мог бы поспорить с ним. Я посетил его в прошлую субботу. Мы говорили о вас.

— Я забегу как-нибудь повидаться с ним, — пообещал Миллер. — А где он теперь живет?

— У него апартаменты над клубом. Очень недурственные. Но сейчас он еще в постели, имейте в виду.

— Я все же попытаюсь.

Они вышли в холл. Дэз открыл входную дверь, и они обменялись рукопожатиями.

— Если я могу помочь так или иначе…

— Я дам вам знать, — ответил Миллер, сбежал по лестнице к своему «мини-куперу» и отъехал.

Корк-сквер — зеленые легкие го́рода в самом его центре, здесь группками росли платаны, а саму площадь окружали солидные георгианские дома из серого камня, в которых жили врачи-консультанты и адвокаты.

Входом в клуб «Беркли» служила окрашенная в кремовый цвет дверь, и ее бронзовые ручки и петли сверкали на солнце. Даже неоновая вывеска прекрасно гармонировала с окружением, и несомненно, ее выполнил по специальному заказу дизайнер. Миллер подъехал к краю тротуара, вышел из машины и, подняв голову, осмотрел фасад здания.