Джек Хиггинс - Он еще отомстит

— И все?

— По официальным данным — да. — Грант взял другую бумагу. — А вот теперь посмотрим, что они говорят о нем неофициально. Поверьте мне, у вас просто волосы станут дыбом, когда вы услышите.

Максвелл Александр Констебль Вернон, тридцать шесть лет. Младший сын сэра Генри Вернона, управляющего директора морской линии «Ред Фаннел». Окончив школу в Итоне, пошел в Сэндхёрст, откуда был выпущен в гвардию.

— Только все положительное, верно?

Грант кивнул:

— Служил в пехотном полку и участвовал в событиях на Малайском архипелаге. Так хорошо проявил себя при изгнании коммунистов из их регионов, что заслужил военную награду. А потом обнаружилось, что он потворствовал настоящим оргиям садизма и пыток. Никто не хотел в то время публичного скандала, и его просто заставили подать в отставку. Семья отказалась от него.

— И он подался в преступность?

— Что-то в этом роде. Организованная проституция — он начал с работы с девочками по вызову. Нелегальные клубы, рэкет, мелочная торговля наркотиками — то есть все, что приносит деньги. Вот таков наш Максвелл. И он оказался смышленым мальчиком — нигде ни единого промаха. Ограбление в аэропорту Кнавесмир — только одно из полудюжины крупных дел в течение последних пяти или шести лет, за которыми стоит он.

— Зачем ему понадобилось переезжать сюда? — спросил Брэди. — Никакого смысла.

— А вот в этом я не уверен, — ответил Грант. — С середины прошлого года в Лондоне началась открытая схватка между четырьмя наиболее крупными гангстерскими группировками, главным образом из-за рэкета. Это всегда делается по одному и тому же образцу. Преступники режут друг друга, иногда доходит до стрельбы, а полиция ждет в сторонке, пока все не кончится, и потом подчищает, что осталось. В такой борьбе никто не может выиграть, и Вернон оказался достаточно умен, чтобы это понять. Как только почувствовал первые тревожные признаки, он продал все одному из своих соперников и исчез из виду.

— Чтобы появиться здесь? — спросил Брэди.

Грант поднялся и подошел к окну.

— Я всегда знал, что в один прекрасный день такое случится. Что лондонские бандиты станут искать свежее поле для своей деятельности. Мне надо поговорить с шефом обо всем этом. — Грант покачал головой. — Хотелось бы точно узнать, чем занимался Вернон до того, как появился у нас.

— Может быть, Чак Лэзер может дать мне какие-то наметки?

Грант обернулся, и лицо его просветлело.

— Вот это мысль. Попробуйте что-то получить от него.

— Постараюсь, — ответил Миллер, — но не ждите слишком многого. В определенном смысле Лэзер по другую сторону баррикады, помните это. Я буду держать вас в курсе дела.

Он вернулся в главную комнату отдела, а за ним вошел Брэди.

— Ну и что теперь? — спросил он.

— Насчет девушки? — Миллер пожал плечами. — Я все еще думаю над этим. Есть парочка интересных возможностей.

Он достал из кармана сигареты, при этом золотой медальон и цепочка выпали на пол. Брэди подобрал их и еще раз изучил надпись.

— По крайней мере одно мы знаем точно — имя, которое ей дали при крещении.

Миллер задержался, закуривая сигарету.

— Бог мой, я совсем потерял способность соображать!

— Что вы имеете в виду? — спросил Брэди.

— Я вспомнил, что мне говорила Марта Броадриб. Многие люди, желающие скрыться, держатся за свое христианское имя — этому можно найти простое физиологическое объяснение. И поэтому их надо искать прежде всего по имени.

— А что нам это дает? — Брэди выглядел озадаченным. — Она не смогла нам помочь, разве не так?

— Нет, но мне кажется, что мы могли бы попытать счастья в колледже искусств, — ответил Миллер.

— Вот тут она и должна быть, — обрадованно произнес Гендерсон, маленький, седеющий шотландец с приятным худым лицом. Он отошел от шкафа и подал Миллеру белую карточку.

Его явно развлекали происходящие события, нарушившие служебную рутину.

Миллер читал данные с карточки, а Брэди делал заметки.

— Джоанна Мария Крейг, адрес — Росден, Грендж-авеню, Сан-Мартин-Вуд.

Брэди вытянул губы, как бы неслышно присвистнув.

— Так, это отлично. Мы определенно нашли, что надо.

— Но она бросила колледж около трех месяцев назад, — заметил Миллер. — Здесь указано, что имеется личное дело.

— Вот его я как раз ищу. — Гендерсон открыл другой шкаф и быстро перебирал зеленые папки, стоявшие в нем. Потом он вдруг удовлетворенно кивнул, вытащил одну папку, открыл ее и снова кивнул: — Теперь я вспоминаю этот случай, главным образом из-за ее отца.