Джек Хиггинс - Он еще отомстит

— Я так понимаю, что вы готовы помочь нам в нашем расследовании, отец?

Старик утвердительно кивнул:

— Могу я еще раз взглянуть на фотографию?

Миллер передал ему фото, и на некоторое время, пока отец Райан изучал его, воцарилось молчание. Потом он тяжело вздохнул:

— Бедная девочка. Бедная маленькая девочка!

— Вы знали ее?

— Она называла себя Джоанной Мартин.

— Называла себя?

— Да, именно так. Но я не думаю, что это ее настоящее имя.

— Могу я спросить почему?

Отец Райан улыбнулся:

— Так же как и вы, я работаю с людьми, сержант. Знаю природу человека. Скажем так, это развивает интуицию.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — кивнул Миллер.

— Она впервые пришла в мою церковь месяца три назад. Я сразу же заметил, что она не такая, как другие. Этот район приходит в упадок, большая часть домов перенаселена, наниматели постоянно меняются. Джоанна — несомненно, продукт другого, более устроенного мира. Она выглядела чужой здесь.

— Можете сказать нам, где она жила?

— Она снимала комнату у миссис Килрой, моей прихожанки. Это недалеко отсюда. Я дал констеблю Брэди адрес.

Тот факт, что он использовал полный официальный титул, подчеркивало новый поворот в их отношениях. Он как бы готовил себя к ответу на вопросы, которые, как он знал, неизбежно последуют.

— Я понимаю, отец, это может создать для вас трудную ситуацию, — мягко сказал Миллер. — Но на девушку навалились проблемы, и она дошла до полного отчаяния, что и заставило ее уйти из жизни таким путем… Можете ли вы пролить какой-то свет на них?

Брэди осторожно прокашлялся и потоптался. Старик отрицательно покачал головой:

— Для меня тайна исповеди является абсолютной. Вы наверняка знаете об этом, сержант.

Миллер кивнул:

— Конечно, отец. Я не буду принуждать вас больше. Вы и так нам очень помогли.

Отец Райан встал и протянул руку:

— Если я могу как-то еще поспособствовать, не колеблясь приходите ко мне.

Брэди уже направился прочь, и Миллер пошел за ним, но остановился в нерешительности:

— Еще одно, отец. Я понимаю, что возникнут определенные трудности с похоронами из-за того, как наступила эта смерть.

— Не в этом случае, — твердо ответил отец Райан. — Здесь есть несколько смягчающих обстоятельств. Я хочу обсудить это персонально с епископом. Могу сказать с некоторой определенностью, что не предвижу больших затруднений.

Миллер улыбнулся:

— Я доволен.

— Извините меня, что я так спрашиваю, но мне кажется, вы проявляете какую-то личную заинтересованность в этом деле. Ответьте, почему?

— Я вытащил ее из реки собственными руками, — нахмурился Миллер. — И не могу этого забыть. Знаю только одно: я хочу схватить того, кто виноват в ее смерти.

Отец Райан вздохнул:

— Многие считают, что священники совершенно отрешены от мирской жизни, однако я ежедневно сталкиваюсь с людскими слабостями, и гораздо чаще, чем обычный человек встречает испытаний на своем пути в течение всей своей жизни. — Он мягко улыбнулся. — И все-таки я верю, что у большинства людей доброе сердце.

— Хотел бы я согласиться с вами, отец, — грустно сказал Миллер. — Хотел бы согласиться.

Он повернулся и быстро пошел к воротам, где его ожидал Джек Брэди.

Миссис Килрой оказалась крупной неприятной дамой с торчащими огненно-рыжими патлами и тонкими губами, которые выглядели немного шире, чем на самом деле, из-за оранжевой губной помады, но при этом ее рот напоминал отвратительный разрез.

— У меня приличный дом, никаких неприятностей, — твердила она, поднимаясь по лестнице.

— И нет никаких неприятностей, — успокаивал ее Брэди. — Мы только хотим взглянуть на комнату, где жила девушка, и задать вам несколько вопросов.

Они вошли в длинный узкий коридор с потрепанной ковровой дорожкой, постеленной на линолеуме. Хозяйка привела их к запертой двери в дальнем конце и, вытащив связку ключей, открыла ее, пропустив полицейских вперед.

Комната оказалась сверх ожидания большой. И обставлена мебелью красного дерева в викторианском стиле. Полуприкрытые тяжелые портьеры на единственном окне заглушали шум уличного движения, и он доносился будто из какого-то другого мира. Узкий луч солнечного света, падающий на пол, несколько оживлял потускневшие краски старого индийского ковра.

Всюду здесь царила аккуратность и чистота, что тоже вызывало удивление. Кровать убрана, одеяла сложены стопкой на краю, а крышка туалетного столика протерта. Миллер вытащил два пустых ящика, потом снова задвинул их и обернулся: