Франк Тилье - Головокружение

Вооружившись своей иголкой и ниткой, Мишель проткнул фотографию и повесил ее на поперечину палатки. Туда же он поместил фото Фарида и тот снимок, где он под руку с женой.

– Пусть дежурит возле меня.

Я попросил его повесить туда же и фотографию Клэр. Снимки покачивались над нашими головами, как ловушки для снов. Мишель поставил перед собой стакан, налил туда водки и подвинул стакан ко мне. Я колебался и был уже готов отказаться. Я прекрасно знал, какую опасность таит в себе алкоголь и для мозга, и для физического состояния тела.

– Да пейте. Отбросьте в сторону все дурные воспоминания и давайте отстранимся хоть на несколько часов от этого треклятого подземелья. Сегодня мой день рождения, выпейте за меня. Чтобы не бросать меня наедине с трупом в пещере. Сорок семь лет…

Он был прав. Что толку в непрерывном страдании? И я, человек осторожный, плюнул на все ограничения и весь отдался грандиозному пиршеству. Я слопал оставшиеся две дольки до последнего зернышка, облизал пальцы и запил четырьмя добрыми глотками алкоголя. И вместе с Фаридом выкурил размякшую сигарету в нашем импровизированном «ресторане». К черту все ограничения и барьеры, у нас день рождения. Это было так здорово. Когда же я в последний раз пил хоть каплю вина? Когда я думал о чем-то другом, кроме Франсуазы и ее лейкемии? Кроме счетов, которые надо было оплачивать, и ее таблеток, которые я тоже пил, когда становилось невмоготу?

Мишель отхлебнул прямо из горлышка и протянул бутылку Фариду:

– Пей. Тебе тоже сразу станет лучше.

Фарид встал и подошел к горелке:

– Нет, никакого алкоголя. Только чай. Чай с апельсиновой корочкой. Это была хорошая идея насчет корочки.

– Забудь ты свою религию. Здесь она ни к чему.

– Именно здесь она мне больше всего и помогает.

Наступило молчание. Мишель взболтал водку и нарушил инфернальное беззвучие:

– Как вы думаете, если однажды нам доведется рассказать эту историю внукам, они поверят?

Я поднимаю глаза к фотографии Клэр. Она медленно вращается. Потом смотрю на только что сделанный Мишелем снимок:

– Разумеется, нет. Все настолько неправдоподобно. Настолько… безумно… Потому-то и существует эта наша фотография. Она – доказательство наших мучений. Короче, эта фотография – наша драгоценность. Мы заберем ее наверх вместе с Желанным Гостем.

Мишель стукнул кулаком по своей железной маске и расхохотался:

– Безумие не отозвалось бы так гулко. Запомните хорошенько этот металлический звон. Пока он будет раздаваться у вас в голове, считайте его доказательством того, что вы не безумны. Мы все трое действительно существовали здесь, в подземелье. И мы должны об этом рассказать. Чтобы никто не заб…

Фразу он не закончил. Пламя горелки уменьшилось и погасло. Мишель выскочил наружу:

– Нет-нет, ничего страшного. Две минуты, всего две минуты, ладно?

Он бегом умчался, надев налобник, и сразу вернулся. В мгновение ока отцепив от горелки использованный баллон, он прикрепил новый:

– Вот, ну вот… Хоп, никто ничего не увидел. Все в порядке, верно? Там еще два баллона, мы спасены. Целых два, представляете? Это очень много, два баллона. Давайте еще по глоточку!

Он рассмеялся, единственный из всех, сиплым, болезненным смехом. Горелку он не зажег, а оставил только синеватый огонек налобника. Мы переглянулись, без слов понимая друг друга. Что же будет, когда закончится газ? Когда этот маленький кружок света, что нас поит, освещает, согревает и моет, и вправду исчезнет насовсем?

Еще один стакан водки одним махом проскочил мне в горло и обжег гортань. Мне хотелось, чтобы он вырвал мне все внутренности и унес меня далеко-далеко от «Истины», хотелось выбраться из этой дыры и ни о чем больше не думать. Фарид осторожно вынул у меня из рук пустой стакан, налил туда воды, поскоблил немного цедры, как я всегда делал, и отпил большой глоток. Из носа у него капало, и он его постоянно тер.

Ну вот я «поплыл», и ад чуть-чуть смягчился. Я закурил и улегся, глядя на Фарида. И тут неожиданно, как-то не ко времени, прозвучал голос Мишеля:

– Если кому-то есть что сказать или кто-нибудь хочет сделать признание, то, я думаю, сейчас самый момент.

Ну прямо оракул. Я приподнялся на локтях. Разум мой блуждал. В животе происходило что-то странное. Трое суток ни крошки в желудке… Три года практически без выпивки. Наверное, алкоголь попал прямиком в мозг, минуя кишки.

– Мне нечего добавить к тому, что я сказал вчера, и завтра тоже будет добавить нечего.