Пётр Кожевников - Год людоеда. Игры олигархов

Договорив, Руссо еще какое-то время смотрела в камеру, потом устало моргнула оператору и подняла руки: съемка окончена. Наиболее любопытные горожане интересовались, по какому каналу они смогут увидеть себя в эфире, и, когда им отвечали, что их эфир только что окончился, они уныло улыбались и отходили. Окна окружающих домов призывно светились. К больнице, рядом с которой высился Городовой, подъезжали машины «скорой помощи». С Невского доносились рокот транспорта и реплики прохожих. Город жил своей жизнью.

Саша очнулся в ванне: он сидел в ней в верхней одежде и усердно тер себя таиландской губкой. Вокруг было очень много красного цвета, и Кумиров подумал, что он, наверное, стал так видеть, — очевидно, что-то произошло со зрением, — но потом обратил внимание, что это больше похоже на краску, от которой он пытался избавиться. Но зачем же он залез в таком виде прямо в ванну? В этом, конечно, было что-то оригинальное, и он вполне мог ожидать от себя подобной выходки, но сейчас он почему-то не мог точно установить, когда и почему все это сделал.

Молодой человек вылез из ванны и стал раздеваться. Он сбросил с себя всю одежду, встретил свое изображение в зеркале и вдруг ощутил странное повторение ситуации, будто бы он вот так уже смотрел на себя и даже думал, не пора ли ему подкачать свои не очень рельефные мышцы. А дальше? Нет, ничего не получалось. Нить обрывалась, и история не имела своего продолжения. Он попытался несколько раз заново проиграть всю сцену: вот он выходит из ванны, вот, как бы случайно, смотрит в зеркало и… И ничего!

Саша взял с вешалки свое любимое Канарское полотенце с девочками и пальмами и вдруг вновь ощутил в своих действиях какой-то повтор. Вот что с ним сделалось за эти дни! А последний удар, кстати, был от собственного отца, когда тот что-то сделал с Наташей. Стоп-стоп-стоп! Отец… С Наташей… А что я надену? Пойду-ка наверх, посмотрю, что у меня есть в гардеробе.

Кумиров, как был абсолютно голым (а кого здесь стесняться?), пошел к лестнице и еще раз испытал ощущение когда-то уже пройденного урока. Ему казалось, что он вот-вот все вспомнит, пусть даже это было во сне, но у него все сорвалось.

Саша поднялся по лестнице и ощутил непривычный холод. Он посмотрел в сторону балкона и увидел, что в рамах выбиты все стекла. «Нас что, ограбили?» — удивился молодой человек и, не успев побеспокоиться о собственной безопасности, приблизился к балконным дверям. То, что он обнаружил за ними, заставило Кумирова мгновенно вспомнить все то, что недавно произошло в этом доме: сегодня он стал убийцей и убил двух человек!

Первое, о чем подумал Саша, это о том, нельзя ли ему сейчас прекратить думать, чтобы и дальше ничего не испортить в своей жизни, а быстро, но бесшумно спуститься опять вниз, лечь в ванну и каким-то образом заснуть или хотя бы притвориться спящим, и вдруг, когда он проснется (или сделает вид!), все сложится уже совершенно иначе и, главное, в этом доме не окажется никаких трупов!

Кумиров поймал себя на том, что он действительно потихоньку возвращается вниз, чтобы (вот бред!) каким-то чудом отвадить пригрезившуюся ему беду. Ну и что, что он убил этих ублюдков? Ему их что, жалко? Нет! Он что, боится? Нет! Значит, все нормально! Они ведь на него напали, а он только оборонялся. Ничего себе оборонялся, что у них и от голов-то ничего не осталось! Их теперь, как говорится, и впрямь родная мама не узнает! Вот так поработал!

Ладно, наплевать! Хватит пускать слюни! Сделанного не воротишь! Во всяком случае, теперь он — хозяин в своем доме! Он может взломать половину отца и взять там все, что только пожелает! Может поджечь этот роскошный особняк, чтобы запутать следы своего преступления. Впрочем, что это значит — преступления? Разве он не пытался сохранить свою жизнь перед угрозой быть растерзанным этими папашиными быками? Им ведь совершенно без разницы, кого мучить и убивать! Они и отца замочили бы с не меньшим азартом, чем любого заказанного им клиента! Да нет, они бы оторвались на отце с особым смаком, — он же был их хозяин, платил им, содержал их, как бойцовых псов, — они бы нашли в его истязаниях высшее удовольствие!

Нет, он не станет ни вредить отцу, ни сводить с ним счеты: он просто уедет из этого дома и постарается никогда сюда не возвращаться! А куда он денется? Об этом он подумает потом, а сейчас ему пора отправляться на поиски Наташки, и он очень надеется, что все его поступки окупятся их встречей. До него ведь только в последние дни дошло, что он ее по-настоящему любит. Она ему нужна! Он без нее тоскует!