Питер Страуб: Клуб адского огня

Музыка?

Из зеркала на нее взглянуло ее собственное темное отражение, и действительность вдруг вернулась стремительными сериями почти мгновенных узнаваний. Она была дома, среди своих стульев, дивана и картин. Только что Нора одержала очередную победу над демонами прошлого, выкарабкавшись из сна в своей спальне в доме на Крукид Майл-роуд в Вестерхолме, штат Коннектикут, в милом городке, который считал себя городком образцовым; она победила всех демонов за исключением одного, имевшего прямое отношение к реальности, — того, который убил уже нескольких женщин. В один прекрасный день — Нора надеялась, что очень скоро, — убийцу схватят. Именно в этом неустанно убеждал ее муж: как только ФБР и полиция Вестерхолма сделают свое дело, жизнь вернется в свое привычное, спокойное русло. Демон же окажется невзрачным мужчиной, который торговал ловушками для тараканов в хозяйственной лавке, или подстригал живые изгороди и чистил бассейны на Маунт-авеню, или когда-то рождественским утром приходил к вам в дом и, починив горелку газовой плиты, смущенно отказывался от чаевых. Он жил с мамочкой и в свободное время возился со своим автомобилем. А на пикниках был незаменим у гриля.

Нора нисколько не сомневалась, что с ним надо сделать: полдюжины упитанных полицейских должны встать в очередь и, сменяя друг друга, скакать по его ребрам, пока он не захлебнется собственной кровью. Женщина, знавшая так много о демонах, не имела никаких сомнений относительно того, как с такими следует обращаться.

Внизу, кажется, играл струнный квартет.

Дэйви проснулся и наверняка чиркал в своем желтом блокноте, пытаясь что-то в своих записях выправить. Но единственную вещь, которая могла бы исправить то, что еще можно было исправить, он не мог или не хотел сделать — вступить в конфронтацию со своим отцом. А может, он лежит сейчас на диване в гостиной, слушая Бетховена и попивая кюммель — любимый напиток своего любимого автора. Кюммель пах тмином, и от Хьюго Драйвера наверняка тоже пахло тмином, но упомянуть об этом его биографы позабыли.

От Дэйви частенько несло тмином, когда он забирался поздно вечером в кровать. Вчера он поднялся наверх в два часа ночи, а позавчера — в три тридцать. Нора знала точное время, потому что и вчера, и позавчера знакомые кошмары выбрасывали ее из снов в поисках пистолета, который прекрасным июньским днем двадцать три года назад она утопила в уборной полевого госпиталя.

Пистолет теперь ржавел на дне того, что нынче, скорее всего, стало вьетнамским рисовым полем, Дэн Харвич, никуда не выезжая из Спрингфилда, штат Массачусетс, успел развестись и снова жениться, и Нора чувствовала себя отчасти ответственной за эти события. Он ведь тоже мог остаться ржаветь под вьетнамским полем. Невозможно так сильно влюбиться дважды. Вообще невозможно сделать что-то одинаково дважды, разве только во сне. А над снами мы не властны. Словно тигры, они таятся в засаде и ждут, когда мимо пройдет добыча.

Дэйви тоже знал Натали Вейл. Пол-Вестерхолма знало Натали Вейл. Два года назад, когда она продала им перестроенный фермерский дом на три спальни с гостиной внизу, Натали была маленькой, атлетически сложенной блондинкой лет на десять моложе Норы, женщиной с широкой белозубой улыбкой, симпатичными морщинками в уголках глаз и бывшим мужем по имени Норм. Натали слишком много курила и при разговоре интенсивно жестикулировала. В то время, когда Нора и Дэйви жили в гостевом крыле «Тополей» на Маунт-авеню со старшими Ченселами — Элденом и Дэйзи, — Натали Вейл интуитивно почувствовала напряженную атмосферу, царившую в большом доме, и пригласила своих благодарных подопечных отобедать в ее загородном доме на Редкоут-роуд. Там Нора и Дэйви ели чили, пили мексиканское пиво, смотрели вполглаза соревнования по армрестлингу, транслировавшиеся по кабельному телевидению, и с удовольствием слушали, как Натали перемывала косточки городу, в котором вырос Дэйви.

— Вот вы, Дэйви, родом с Маунт-авеню, — трещала она, — и воспринимаете этот город таким, каким он был пятьдесят лет назад, когда люди переодевались к обеду, женились на всю жизнь и никто не знал ни о каких евреях. Забудьте об этом! В наши дни все либо уже развелись, либо разводятся, мигрируют из города и обратно по приказу своей фирмы и не думают ни о чем, кроме денег. О боже, здесь сам Рик Флэйр! В один прекрасный день я опущусь до того, что напишу ему письмо восторженной поклонницы. А еще у нас теперь три синагоги, и все три процветают. Рик, голубчик, открой мне всю правду жизни!