Питер Страуб - Клуб адского огня

— Не слишком подробно, — сказала Нора. — Они жили в отдельных коттеджах, не так ли? А по вечерам обедали вместе.

Фойл кивнул.

— Джорджина Везеролл жила в главном здании, а гости — в коттеджах, разбросанных по окружавшему сад и поместье лесу: одно— и двухэтажных зданиях, предназначавшихся когда-то для прислуги, — в те давние времена, до Джорджины, семья, владевшая поместьем, держала целую армию слуг. Крили жил в «Медовом домике», одном из самых маленьких коттеджей, стоявшем особняком на дальнем берегу пруда. В нем было всего две крохотные комнатки и продавленная односпальная кровать, служившая вечным источником раздражения Крили. Кэтрин Маннхейм по праву единственной среди гостей женщины получила в свое распоряжение второй по величине и самый отдаленный коттедж — «Пряничный домик». Острин Фейн и Меррик Фейвор разделили на двоих «Перечницу», а Линкольна Ченсела с Би-Би поселили в самом большом домике для гостей под названием «Рапунцель», который находился на полпути от главного здания к «Пряничному домику»; с одной стороны «Рапунцеля» высилась каменная башня, которую Ченсел — думаю, волевым решением — оставил за собой.

— Я так и не смогла понять, почему Линкольн Ченсел отправился туда, — спросила Нора, которой только сейчас пришел в голову этот вопрос — Он ведь должен был следить за ходом дел, и вряд ли благополучие издательства требовало, чтобы его глава провел месяц в литературной колонии.

Фойл открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его.

— Я всегда принимал его присутствие там как должное, — сказал он через несколько секунд. — Но ведь он был вовсе не обязан подчиниться выбору Джорджины и жить с теми писателями, которых она пригласила, не так ли? Кстати, он провел там не весь месяц, а только последние две недели.

— Ответ совершенно очевиден, — вмешался в разговор Харвич. Нора и Фойл ждали, что он скажет дальше. — Деньги.

— Деньги? — переспросила Нора.

— Что же еще? Везероллы владели половиной Бостона. Линкольна Ченсела считали богаче самого Господа Бога, но разве его империя не всплыла кверху брюхом вскоре после всех этих событий? Линкольн искал деньги, чтобы развернуть издательство.

— Вернемся к «Берегу», — продолжил Фойл. — У гостей Джорджины не было строгого распорядка. Днем они могли делать все что угодно, оставаясь при этом в поместье. Если писателям хотелось работать, служанки приносили им ланч в коттеджи. Если им хотелось общаться, Джорджина собирала всех у себя на террасе. Можно было купаться в пруду, играть в теннис на кортах. «Берег»

славился своими садами. Гости бродили по уголкам поместья или сидели на скамейках и читали. В шесть все собирались в главном здании, чтобы немного выпить, а в семь переходили в столовую. Позвольте прочитать вам кое-что. Крили написал это, вернувшись в «Медовый домик» в первую ночь.

Открыв красную книгу, Фойл листал страницы, пока не нашел нужное место:

"Боги, ведающие железными дорогами, задержали мое прибытие в долгожданный «Берег» на пять часов, оттянув тем самым момент гибели моих иллюзий. Страшно торопящаяся мисс В. — видение в ярких одеждах болезненно безвкусных цветов (багрового, красного, оранжевого и пастельно-голубого), увешанная слоями шарфиков, шалей, фартучков, с изобилием невероятно крупных и аляповатых ювелирных украшений и с несколькими слоями косметики на лице, — проводила меня по узкой тропинке через все еще прекрасные сады к моей обители — «Медовому домику». Я по наивности рассчитывал, что домик с таким названием окажется превосходным образцом сельской простоты и непритязательности. На самом деле грубо сработанный «Медовый домик» оказался лишен какого бы то ни было обаяния. Унизанным кольцами пальцем мисс В. указала на крошечную арестантскую спальню, жалкую нищенскую кухоньку в нише стены и неуклюжий письменный стол, за которым мне предстояло творить. Творить! Прокаркав что-то на прощание, она оставила меня «осваивать обстановку».

Первым, кого я увидел, войдя в фойе главного здания, был увлеченный беседой с симпатичным молодым человеком, неужто вечный спутник моей жизни? Спасение! Он приехал сюда, чтобы не дать мне умереть в этом захолустье. Тут появляется миледи, облаченная в еще более кричащее тряпье, с лицом, лоснящимся от свеженаложенной краски, и пронзительно-визгливым голосом знакомит меня с моим — хотя еще и не совсем моим — МФ, вернее, с его двойником, МФ2, который на самом деле не кто иной, как литературная звезда прошлого года писатель Меррик Фейвор. А тот, кого я принял за юношу, на самом деле оказалась Кэтрин Маннхейм, чьи работы мне всегда очень нравились. Как понравилась, впрочем, и сама Кэтрин — благодаря своей колючей, лишенной сентиментальности и в то же время дружелюбной натуре, стильному отсутствию стиля, живому уму и безоговорочной готовности подсмеиваться над нашей хозяйкой и ее царством. Нравилась она, увы, и Меррику Фейвору, но этому — скорее благодаря весьма привлекательной наружности. Двойник МФ благосклонно перенес мое вторжение, и мы втроем стали обсуждать проекты, над которыми работали, при этом я не сводил глаз с МФ2, а он — с девушки. МФ2, конечно же, писал роман, а КМ объявила, что находится в стадии «неработы над романом». Я спросил, как это. «Как в стадии работы, только наоборот», — отвечала Кэтрин. Затем мы шепотом стали делать ироничные комплименты Джорджине, которые МФ почему-то принял за чистую монету. Среди остальных гостей я узнал благодаря фотографиям в прессе Тайди — застенчивого, неуклюжего и немного не в духе; я надеюсь, что у нас будет возможность познакомиться поближе — и еще одного бородача, похожего на бобовый стручок, который оказался Острином Фейном (за обедом я сидел напротив этого болвана, который пытался умаслить миледи, воспевая ее гадкую коллекцию «живописи», состоящую в основном из энного количества полотен с честной мазней, которые только отвлекали внимание от настоящих шедевров — утонченной Мэри Кассатт [23] и мрачного Редона, который мне очень понравился). МФ2 живет в одном коттедже с Болваном и притворяется, что его это устраивает, а Болван вслед за ним явно решил приударить за КМ. В углу стола притаился негодяй из негодяев с грязной душонкой, некто, как выяснилось, по имени Хьюго Драйвер. Впрочем, чем меньше о нем будет сказано, тем лучше. Когда нас пригласили выпить, я оказал почтение мировому пролетариату, попросив коктейль «Спо-ди-о-ди» — половина красного вина, половина джина, — и вызвал восторг КМ, предложив ей не пить шампанское. Она согласилась и заказала бесподобный коктейль «Взлет и падение» — джин и портвейн в равных долях.