Дэвид Хофмейр - Дорога ярости

Мотодельтапланы давно скрылись из виду. Они одни в пустыне.

Адам не может забыть слова Кейна: «Люди умирают. Ничего не поделаешь» .

Смерть Ната оставила в его душе гноящуюся рану. Эта боль никогда не утихнет. Точно так же, как после гибели Фрэнка. Адам глотает слезы. У него не было никого, кроме Фрэнка, – и того отобрали. Жизнь всегда отнимает всех.

Черт бы тебя побрал, Нат, с твоим дурацким ножом.

Адам глядит на Кейна, который едет на пять-шесть корпусов впереди него. Жгут его рогатки развевается на ветру. Ножа не видно. Адам силится вспомнить, не было ли ножа в могиле, когда они закапывали Ната, но не может собраться с мыслями.

Он бьет по газам, переключает скорости и привстает в седле. Он мчится вперед по укатанной дороге, оставляя Кейна позади в клубах пыли.

Мне нужен воздух. Нужно пространство, чтобы вздохнуть.

Они доезжают до обширной песчаной долины, посреди которой возвышаются плоские холмы из гранита и песчаника с отвесными стенами. Пустыня здесь мерцает на жаре; в дымке плывут голые силуэты деревьев. По песку змеятся отпечатки шин, скрываясь в молочно-белой туманной дали.

Небо цвета мутного жемчуга. Полуденное солнце в зените и палит нещадно.

Они проезжают покореженные мотоциклы. Всего их четыре. «Бэктрейл», «сэндбластер», «стормчейзер», которому уже ни за кем не гнаться, и, наконец, одинокий «скорчер». Байки стоят без хозяев, дожидаясь, пока их заберут. Все, кроме последнего. За раму «скорчера» по-прежнему держится ездок.

Они останавливаются.

Гонщик не двигается.

Это девушка. Шлем слетел. Шея сломана. На губах, искривленных в предсмертной гримасе, запеклась кровь. Как будто она перед смертью увидела что-то омерзительное. Адам слезает с мотоцикла, встает позади девушки, наклоняется, чтобы увидеть то, на что смотрела она.

Но что бы это ни было, оно давным-давно исчезло.

Адам прижимает два пальца к запястью девушки. Пульса нет. Кожа теплая.

– Меня от этого тошнит, – признается он, выпрямляясь.

– Ничего не поделаешь, – замечает Кейн, который по-прежнему сидит на своем «дрифтере».

Адам поворачивается к нему.

– Тебе ее не жалко?

Кейн пожимает плечами.

– Хочешь, чтобы мы и ее тоже похоронили?

Адам качает головой.

– Нет. Надоело мне людей в землю закапывать.

С холма они оглядывают Первый лагерь. Зажав под мышкой шлемы, вытирают пот со лба. На лагерь они наткнулись неожиданно: забрались на холм – и вот он, внизу, в песчаной долине.

Лагерь пуст. Остались лишь флагштоки с кусками разноцветной ткани, которые развеваются на легком ветру, и пустые экопалатки для защиты от экстремальной жары. Повсюду, как трупы на поле битвы, валяются детали от мотоциклов, мусор, видны перекрещивающиеся следы от шин да чернеют кострища.

Адам и Кейн едут по лагерю, высматривая признаки жизни, но находят лишь группу безмолвных КРОТов первого поколения, которые снуют повсюду, складывают палатки и убирают мусор. Наверху маячит цифровое табло. На нем транслируется информация о гонке.

– У них такие в каждом лагере, – замечает Кейн. – Статистика.

Новости не сулят ничего хорошего.

Первый лагерь. Гонка Блэкуотера. Статистика на понедельник, 4-е число. 81 Гонщик зарегистрирован на стартовой линии. Текущее состояние: 10 погибли, 5 пропали без вести, предположительно мертвы. Фаворит гонки на данном этапе Леви Блад. Шансы 3:1.

– Это мы, – ухмыляется Кейн. – Пропали без вести, предположительно мертвы.

Но пока они сидят и таращатся на табло, цифры меняются: неоновая пятерка мигает и превращается в тройку.

Адам моргает и трет глаза.

– Это еще что за…

Кейн усмехается.

– Табло считало информацию о нас.

Адам качает головой.

– Как думаешь, мы сильно отстали? – щурясь, он вглядывается в даль, приставив руку козырьком ко лбу. Каменные указатели вдоль трассы, кажется, уходят в бесконечность.

Кейн оглядывается на следы шин.

– На пару часов. Не больше.

Адам ерзает на сиденье и оглядывается, как будто надеется найти поддержку, но вокруг них простирается пустыня. Позади ничего, кроме смерти. Адам поворачивается и смотрит вперед.

Через час езды они натыкаются на следующую полосу препятствий. Адам с Кейном останавливаются, чтобы ее изучить. Гонщиков нигде не видно. Полоса вьется меж двух плоских холмов. Сверху они замечают, что она проложена по узкому проходу, ведущему к Высоким равнинам.