Я проводил гостя в прихожую, помог надеть пальто, открыл парадную дверь и стал смотреть, как он с непокрытой головой идет сквозь туманную дымку к поджидающему его "Даймлеру" с водителем. Когда под колесами машины захрустел гравий подъездной аллеи, я вздохнул, раскашлялся и вернулся в дом.
По винтовой лестнице в стиле регентства спустилась Эмма, облаченная в вечерний наряд для пятницы, переходящей в уик-энд: джинсы, клетчатая ковбойка, мешковатый свитер и тяжелые ботинки. Мне пришло в голову, что, если дом простоит достаточно долго, девушки двадцать второго века будут казаться на фоне этих изящно закругленных стен инопланетянками.
– Как насчет рыбных палочек и телевизора? – спросила она.
– Сойдет.
– У тебя опять бронхит?
– Он не заразный.
Эмма не останавливаясь проследовала на кухню. Достаточно было провести с ней совсем немного времени, чтобы забыть о стрессах минувшей недели. Я привык к ее внезапным появлениям и резкому неприятию моих ухаживаний в первые несколько часов и давно уже не пытался изменить ситуацию: до десяти она не станет целоваться, до полуночи – заниматься любовью, но, когда начнет, не остановится до субботнего чая. Воскресенье мы проведем в невинных удовольствиях, а в понедельник; в шесть утра, она уедет. Леди Эмма Лаудерс-Аллен-Крофт, дочь, сестра и тетка герцогов, обладала, по ее собственным словам, "характером трудящейся девушки". У нее была постоянная работа без всяких скидок в суматошном лондонском универмаге. Там, на втором этаже, она помогала торговать постельным бельем, хотя это и не соответствовало ее общественному положению. Эмма обладала незаурядными организаторскими способностями и отчаянно боялась сделать карьеру. Причины этого крылись в ее школьных годах, когда в дорогом пансионе для юных высокородных леди она набралась пламенных левых идей о том, что принадлежность к элите определяется мозгами, а работа собственными руками есть самый благородный путь в рай. Ее теперешнее стремление к жертвенности казалось таким же сильным, как и прежнее, принуждавшее ее к годам изматывающей работы официанткой в кафе.
Вне всякого сомнения, она бы зачахла без работы, но с таким же успехом могла запить или стать наркоманкой.
Я верил – и она об этом знала, – что способности и неукротимая энергия дадут ей хорошую жизненную подготовку или, по крайней мере, приведут в университет (ибо у нее, кроме пары рук, были еще и мозги), но приучился держать язык за зубами. Эта тема относилась к одной из многочисленных закрытых для мужчин областей, и затрагивать ее означало нарываться на скандал.
"Какого черта ты связался с этой полоумной поварихой?" – неоднократно спрашивал мой сводный брат. Не стоило ему объяснять, что щедрая трата жизненной энергии, которой мы занимались во время совместных уик-эндов, была куда полезней для сердца, чем его скучные ежедневные пробежки. Он все равно бы не понял.
Эмма рассматривала содержимое холодильника. Свет падал на ее красивое лицо и густые платиновые волосы. Ее брови и ресницы были такими светлыми, что, когда они не были накрашены, их можно было просто не заметить. Иногда ее глаза сверкали как солнце, а иногда, как этим вечером, она позволяла природе одержать верх. Это определялось преобладавшим в данный момент направлением ее мыслей.
– У тебя нет йогурта? – недоверчиво спросила она. Ненавижу диету...
На всякий случай я заглянул в холодильник.
– Нет, и не будет.
– Лососина, – заявила Эмма.
– Что?
– Морская капуста. Прессованная. В таблетках. Очень полезно для тебя.
– Не сомневаюсь.
– Добавить яблочный уксус. Мед и выращенные в натуральном грунте овощи.
– Авокадо и сердцевина пальмы подойдут?
Она хмуро посмотрела на кусок голландского сыра.
– Это все импорт. А его следует ограничивать. Нам нужна замкнутая экономика.
– Икры тоже не будет?
– Икра – это аморально.
– А если ее будет много и она будет дешевая, это тоже будет аморально?
– Не спорь. Чего хотел твой посетитель? Это кремовые карамельки к завтраку?
– Да, – подтвердил я. – Он хотел, чтобы я поехал в Москву.
Эмма выпрямилась и уставилась на меня.
– Не смешно.
– Месяц назад ты сказала, что карамельки с кремом – это пища богов.
– Не прикидывайся дураком.
– Он сказал, что хочет, чтобы я поехал в Москву. Но не затем, чтобы учиться марксистско-ленинской философии.
– А зачем? – спросила Эмма, медленно закрывая дверцу холодильника.
Читать дальше