Дмитрий Черкасов - Белорусский набат

Митяй был худ, сутул, прямолинеен и излишне даже для жителя Западной Украины националистически настроен. Придаткин называл Льва Николаевича Толстого и Михаила Юрьевича Лермонтова «малоизвестными москалями-письменниками», предлагал сжечь книги Гоголя и Шевченко за то, что те «сотрудничали» с русскими императорами, и кропал бесконечные романы-эссе о тяжелой жизни украинской интеллигенции, отягощенные мистикой и многочисленными героями-педерастами. Коих Митяй почитал за творческую элиту.

Итак, Придаткин услышал приглушенный выкрик и напрягся…

Рокотов плавно обогнул стоматологическое кресло и оказался напротив Курбалевича.

«К работе ножиком привычен, – Влад оценил стойку и движения противника, – не суперпрофи, конечно, но и не дилетант. Улица такому не научит. Десантура или морпех плюс последующие тренировки. Однако работает слишком зрелищно. Похоже на показательное выступление. Реального опыта немного, если он вообще есть…» Валентин сделал парочку ложных выпадов. Биолог не стал контратаковать, а лишь уклонился от сверкающего лезвия, отступив на полшага назад и вправо.

Курбалевич немного осмелел, чуть присел и попытался достать Владислава широким маховым ударом по среднему уровню. У внезапно появившегося в кабинете человека руки были поставлены высоко, живот оказывался незащищенным, и Валентин намеревался вспороть противнику брюшину. Шести сантиметров лезвия для этого вполне достаточно. Следующим движением Курбалевич хотел вбить скальпель в шею согнувшегося раненого врага.

Рука беспрепятственно прошла половину траектории, и на мгновение Валентину показалось, что его удар достиг цели.

Но тут все изменилось.

Запястье и локоть попали в захват, Курбалевича дернуло вперед, ноги оторвались от пола, и он чувствительно ударился головой об стену. Скальпель улетел в угол кабинета.

Поднимающийся с пола Антончик получил ребром стопы в подреберье и согнулся от приступа боли.

– Лежать! – тихо и весомо сказал Рокотов. Валентин перекатился в сторону и вскочил на ноги.

– Не устал? – участливо поинтересовался Влад.

Курбалевич коротко рыкнул и бросился вперед, целясь кулаком в корпус противника.

Рокотов ушел в низкую стойку, встретил летящее на него тело прямым ударом ноги в голень и, пока Валентин кубарем летел вдоль стеллажа, отступил к столу. На нем, помимо бумаг и нескольких хирургических инструментов, стоял дорогой набор канцелярских принадлежностей. Влад схватил тяжелый степлер и переместился поближе к ворочающемуся противнику.

Курбалевич снова вскочил на ноги и атаковал биолога.

Владислав отбил два боковых удара, изловчился и зажал кончик носа неугомонного Валентина в степлере.

Одно движение кистью, щелчок – и мощная стальная скрепка пробила ноздри обалдевшего белоруса.

Рокотов решил не останавливаться на достигнутом и сжал пальцы еще дважды. Курбалевич завизжал, вскинул обе руки к лицу и получил точный удар кулаком в солнечное сплетение…

Когда из кабинета раздался тоненький вопль, Придаткин все еще решал – послышался ему первый крик или нет. Когда крик прозвучал повторно, ему все стало ясно: в кабинете засел не врач, а маньяк, только прикидывающийся стоматологом. Он заманивает пациентов в кресло и потом пытает их до одури-.

Ноющий со вчерашнего вечера зуб внезапно прошел.

Митяй осторожно поднялся с диванчика, бочком добрался до выхода и быстро вышел на улицу. Там он перевел дух, закурил, поймал такси и поехал к своему приятелю из ПЕН-клуба, намереваясь сразу с порога высказать ему все, что он думает по поводу данного «Айболита»…

Валентин, у которого нос был пробит сразу тремя скрепками, захлебнулся своим воплем и кулем свалился на пол.

«Нокаут, – Рокотов отложил степлер и повернулся к хрипящему Антончику. – Теперь займемся этим…»

После окончания совещания московского правительства начальнику столичного ГУВД генералу Кулику пришлось задержаться.

Если мэр приказывает остаться, перечить нельзя.

Дождавшись, когда за последним чиновником закроется дверь, Прудков тяжело вздохнул, встал со своего места, обошел огромный овальный стол и опустился на стул рядом с Куликом.

– Ну, что скажешь?

– По-моему, все в порядке, – обтекаемо ответил генерал.

– Это по твоему ведомству… А у нас проблемы.

– Я могу как-то помочь?

– Иначе я не просил бы тебя задержаться, – Прудков подпер лысую голову дряблой ручонкой. – Скоро выборы, ты знаешь…