Евгений Крестовский - Холодное солнце

– Для чего?

– Чтобы показать тебе, как надо жить. Ты ведь жить не умеешь! По тебе вижу – никакого кайфа! Чужое место занимаешь у кормушки.

– Твое?

– А хоть бы и мое! – с вызовом воскликнул угреватый. Ему было плохо: губы страдальчески кривились, руки тряслись. – Здесь за дозу ломаться надо, гробить себя, а там, да еще с «зелеными»! – парень мечтательно закатил глаза. – Он, видите ли, работает! Жить надо, мужик, а не работать. Вкатал себе пару кубов – и живи. Если бы я был на твоем месте…

– Ты всегда можешь занять его, сынок, – сказал Глеб и отодвинул от себя поднос. – Я не против.

– Не против? Тогда считай, что я его уже занял! Слышь, мужик, может, кинешь мне двадцать баксов в долг? – парень, прищурившись, смотрел на Глеба.

– Не заводись! – закричала девица.

Ничего не ответив, Донской пошел к выходу. Когда он был уже у двери, его догнал крик угреватого:

– Ты адресок-то оставь! Где твое местечко-то?

Глеб вышел на улицу. Было приятно пройтись по еще малолюдной Москве. В домах зажигались окна, и население, ставя чайники на огонь, еще только готовилось вынырнуть из своих нор на улицы и тут же, набирая ход, жить, нахраписто и целеустремленно, жить, глотая пилюли и хватаясь за сердце, боясь отстать, упустить, опоздать.

С вокзала Донской отправился в гостиницу.

Он собирался переночевать здесь одну, максимум две ночи. Сумма, которую стремительно нарисовала ему администраторша, предварительно обшарившая Глеба блудливым взглядом, хоть и была непомерно высока, все же не смутила его.

Оставив сумку в номере, Донской, не теряя времени, направился в ту самую больницу, вернее, в тот больничный морг, куда несколько месяцев назад привезли мертвого брата. Привезли, чтобы равнодушно вскрыть, поспешно занести результаты вскрытия в казенные бумаги и пустить то, что некогда было Юрием, на ветер. Через трубу, разумеется.

Глеб долго бегал по медицинским начальникам, то и дело переходя с русского на английский и с английского, едва коснувшись арабского, на общепринятый – трехпалубный и пятизначный, пока его наконец не направили по назначению – к Ошоту Хореновичу, местному потрошителю и утилизатору отработанной плоти. Да и направили лишь потому, что скулы Донского побледнели и вслед за этим сквозь оливковый загар проступил румянец.

Кроме того, проситель был настораживающе прилично одет. В общем, шут его знает, что он за птица, и как бы чего не случилось, подумали медицинские работники и открыли шлагбаум…

– Когда-когда он поступил? Так это целая вечность! – Ошот Хоренович был раздражен.

– К вам еще приезжала мать покойного, – ответил Глеб, стараясь держать себя в руках.

– Ну и что? Разве всех упомнишь?! За это время их здесь столько перебывало! Гора покойников! Тут пока потрошишь очередного, предыдущий уже из головы выскочил. Сам понимаешь: работа с бездушным человеческим материалом.

Еще полчаса, мучая друг друга, они разбирали бумаги. А нужная среди них все не находилась.

– Но так не бывает! – возмущался Глеб. – Где документ?

– Как не бывает?! – возмутился прозектор. – Еще как бывает! Везде бардак. А в морге, по-твоему, порядок? Отстань от меня: нет человека – нет бумаги. Слушай, что тебе еще надо? Прах? Я тебе его устрою!

Прозектор некоторое время сквозь зубы по-армянски материл посетителя, а посетитель едва сдерживался, чтобы не съездить Ошота Хореновича кулаком по затылку.

В конце концов Донской понял, что искать правду бесполезно, и, хлопнув дверью, вышел в коридор. Вышел… и столкнулся с приземистым парнем в грязноватом белом халате и плутоватыми бегающими глазами.

Парень, кажется, поджидал его здесь.

Косые очень рассчитывали на вертолеты. Им нужен был хотя бы один, чтобы подняться в воздух и прихватить в тундре товарищей. В этом случае успех побегу был гарантирован. Причем плененный летчик не только поднял бы их в воздух, но и помог вывести из строя вторую вертушку.

Достать летчика не удалось.

Во время разгадывания кроссворда тот услышал какую-то возню на площадке и, с хрустом потянувшись, выглянул в окно. Выглянул и увидел, как охранник метрах в тридцати от него тяжело рухнул навзничь. Рядом с охранником летчик разглядел чей-то силуэт.

– Косой! – удивленно прошептал он и бросился к столу.

Выхватив из ящика пистолет, летчик погасил свет. Теперь он прекрасно видел бетонную площадку и бегущие к его домику фигуры.

Раздался стук в дверь. Летчик не ответил. Через несколько секунд стук повторился.