Александр Белов - Бои без правил

Тремя стремительными шагами Холмогоров пересек гостиную и, откинув крышку пианино, взял несколько громких бравурных аккордов.

– Все, – повернулся он к Татьяне Николаевне. – Отмазал.

– Как отмазали? – боясь поверить в удачу, дрожащим голосом спросила Сашина мать.

– Э-э-э, Татьяна Николаевна, где мы с вами живем?.. – Юрий Ростиславович налил себе хорошую дозу коньяку и, крякнув, лихо его опрокинул. – Все сразу, конечно, не образуется, но люди помогут и постепенно, плавно спустят это дело на тормозах. Вы пока своего Сашку куда-нибудь к родне спрячьте, подальше от Москвы. А через полгода-год, когда все утихнет, сможет вернуться.

Он сдержанно улыбнулся – с тайной гордостью и сознанием выполненного долга мужчины и отца. На глазах у измученной Татьяны Николаевны выступили слезы.

– О, Господи… Как мне вас благодарить, Юрий Ростиславович?

– Никак, – накрыв её руку своей, покачал головой членкор. – Вы же понимаете – я тоже боюсь потерять своего сына. Так что давайте будем считать, что наши интересы совпадают. А ваш Сашка, я думаю, все-таки возьмется за ум.

Что делать с раненым Сашей не знал никто. Понятно, что надо было искать врача, но знакомых медиков не было ни у кого, а соваться в первую попавшуюся больницу с пулевым ранением – означало сдать друга своими собственными руками.

Отъехав подальше от злополучных дач, они остановились и сделали Белову качественную перевязку, обмотав его бок всеми бинтами, что нашлись в аптечках. Только после этого «Линкольн» направился в Москву.

Друзья бесцельно колесили по предрассветной столице, тщетно стараясь придумать выход из создавшегося положения. Саше хуже не становилось, даже наоборот – то ли от новой, более тугой перевязки, то ли оттого, что успел свыкнуться с болью, – он почувствовал себя бодрее.

Белов, конечно, видел, что его друзья не знают, как с ним поступить. Он и сам не знал этого. Но зато он знал другое – нельзя, ни при каких обстоятельствах нельзя поддаваться унынию и опускать руки. И, как часто случалось в их компании в затруднительных ситуациях, решил взять инициативу на себя.

– Кос, давай на смотровую, – сказал он водителю.

– Да ладно, что там делать, Сань?.. – озабоченно буркнул Космос.

– На смотровую, Кос, – негромко, но твердо повторил Белов.

Космос переглянулся с Пчелой – тот едва заметно кивнул. «Линкольн» повернул к Университету.

Когда машина остановилась на смотровой площадке, уже начало светать. Друзья вышли из машины. Последним, при помощи Фила, осторожно выбрался Саша.

В утренней дымке перед ними раскинулась величественная панорама Москвы.

– Саня, давай сюда, к парапету… И руку сильней прижимай, чтоб кровь не сочилась… – Фил, пристроив Белова, повернулся к Космосу. – Кос, делай что хочешь, но надо искать больничку.

– Какая больничка, ты что? Концы везде паленые… – с мрачным видом жевал губы Космос. – Надо как-то разруливать… Блин, я не знаю, что делать…

– Ты же у нас все всегда знаешь!

– Да пошел ты!

– Сваливать надо, сваливать… – пробормотал Пчела. – Куда-нибудь за уральский хребет!

– Тогда погнали к твоим «старшакам»! – теряя терпение, предложил Космосу Фил.

– Ты вообще соображаешь, что несешь?! – вытаращил на него глаза Космос. – Это же прямая подстава!.. Да нас за такие пенки на перо посадить могут!

– Братья, по-любому… – вдруг тихо и взволнованно заговорил Белов. – Спасибо вам… Я… я вас никогда не забуду… Клянусь, что никогда, никого из вас я не оставлю в беде. Клянусь всем, что у меня осталось…

– Братуха, перестань!

– Ты что, Сань, помирать собрался?

– Хорош ты, правда… – успокаивая его, наперебой загалдели друзья.

Но Белов словно не слышал их. Пристально заглядывая в глаза каждому, он продолжил – ещё торжественней, ещё громче, и ещё тверже.

– Клянусь, что никогда не пожалею о том, в чем сейчас клянусь! И никогда не откажусь от своих слов… Клянусь!

Он протянул вперед ладонь, и её тут же накрыла широкая ладонь Фила.

– Клянусь!.. – глухо вымолвил он.

– Клянусь!.. – легла сверху ладонь Пчелы.

– Клянусь!.. – тяжело опустилась ладонь Космоса.

– Клянусь!.. – ещё раз повторил Белов и положил поверх четырех скрещенных рук свою вторую руку – густо перепачканную собственной кровью.

Над огромным городом поднималось солнце. Начинался новый день, сулящий и новые радости, и новые проблемы, и новые беды. Друзьям пора было уезжать, но они медлили, не в силах разорвать узел своих сцепленных ладоней.