Джон Kаppe - В одном немецком городке

– Быть может, сейчас пришло время заключить этот союз? – намекнул Брэдфилд с усталой улыбкой важного государственного деятеля.

Краем глаза Тернер заметил двух людей – бледные лица, темные костюмы, замшевые туфли,– они молча заняли места за соседним столиком. Официант поспешно направился к ним, сразу распознав их профессию. И в эту минуту целая орава молодых журналистов ввалилась из вестибюля в ресторан. У некоторых в руках были газеты, заголовки кричали о Брюсселе и Хагене. Журналистами предводительствовал папаша Карл-Гейнц Зааб, он уставился на Брэдфилда с утрированной тревогой. За окном, в унылом внутреннем дворике, ряды пустых пластмассовых стульев походили на искусственные цветы, пробившиеся сквозь растрескавшийся асфальт.

– Вот эти подонки – это уже настоящие нацисты,– громко, на весь зал сказал Прашко, взмахнув жирной рукой в сторону журналистов.– Они высовывают языки, громко выпускают газы и воображают, что изобрели демократию. Куда провалился этот чертов официант – сдох?

– Мы разыскиваем Гартинга,– сказал Брэдфилд.

– Ясно! – Прашко привык к неожиданностям. Рука, вытиравшая салфеткой обветренные губы, все так же не спеша продолжала свое занятие. Желтоватые глаза все так же, не мигая, смотрели из воспаленных глазниц на собеседников.– Я его здесь что-то не видел,– равнодушно за метил Прашко.– Может, он где-нибудь на балконе. Ведь у вас, приятели, там своя специальная ложа.– Он положил салфетку.– Может, вам надо поискать его там?

– Он исчез неделю назад. В пятницу утром на прошлой неделе.

– Кто, Лео? Ну, этот малый никуда не денется.– Появился официант.– Такие не пропадают.

– Вы его друг,– сказал Брэдфилд.– Кажется, его единственный друг. Мы подумали, что он мог прийти посоветоваться с вами.

– О чем?

– А вот в этом-то все и дело,– сказал Брэдфилд с едва заметной усмешкой.– Мы подумали, что он мог сказать это вам.

– Он до сих пор не завел себе друзей среди англичан? – Прашко переводил взгляд с одного на другого.– Бедняжка Лео! – Теперь уже в голосе его явно слышалось ехидство.

– Вы занимали особое место в его жизни. В конце концов, вы ведь очень долго работали вместе. У вас одинаковый опыт за плечами. Нам кажется, что е трудную минуту Лео, нуждаясь в совете, в деньгах или еще в какой-нибудь помощи, мог инстинктивно обратиться к вам. Нам думается, что он мог бы даже искать у вас защиты.

Прашко снова внимательно поглядел на свежие рубцы на лице Тернера.

– Защиты? – повторил он, почти не шевеля губами, словно предпочел бы сделать вид, что не произносил этого слова. – С таким же успехом вы могли бы защищать…– Капельки пота внезапно проступили у него на лбу, словно это осел пар, висящий в воздухе,– Уйди отсюда,– сказал он девушке.

Без единого слова она поднялась, рассеянно улыбнулась всем троим и неторопливо вышла из ресторана, и Тернер с совершенно неуместным и неожиданным для себя легкомыслием проводил восхищенным взглядом ее соблазнительно покачивающиеся бедра. А Брэдфилд уже заговорил снова.

– У нас очень мало времени,– торопливо промолвил он, наклонившись над столом.– Вы были с ним в Гамбурге и в Берлине. Существуют кое-какие обстоятельства, известные, возможно, только вам двоим. Вы меня слушаете?

Прашко молча ждал.

– Если только вы в состоянии помочь нам разыскать его, не поднимая шума, если вам известно, где он скрывается, и вы можете воздействовать на него, если вы можете хоть что-нибудь предпринять во имя старой дружбы, я беру на себя сохранение тайны и обещаю мягко обойтись с ним. Ни ваше имя, ни чье-либо другое не будет при этом нигде фигурировать.

Теперь уже Тернер ждал, переводя взгляд с одного лица на другое. Прашко выдавал только струившийся по его лицу пот, Брэдфилда – только крепко зажатая в пальцах ручка. Он сжимал ее, низко наклонившись над столом. За окном серые колонны замерли в ожидании; двое в углу тупо наблюдали за происходящим, поедая булочки с маслом. – Я отправлю его в Англию. Я удалю его из Германии навсегда, если это необходимо. Он себя уже достаточно скомпрометировал; не может быть и речи о том, чтобы мы снова стали прибегать к его услугам. Он позволил себе… Своим поведением он поставил себя в положение, лишающее его нашей поддержки, вы понимаете, что я хочу сказать? Любые сведения, какими он может обладать, являются исключительно собственностью английской короны…– Он откинулся на спинку стула.– Мы должны разыскать его прежде, чем это сделают они,– сказал он, но Прашко по-прежнему не говорил ни слова и не сводил с Брэдфилда жесткого взгляда маленьких, заплывших жиром глаз.– Я учитываю также,– продолжал Брэдфилд,– что у вас может иметься личная заинтересованность в тех или иных вопросах, которая должна быть удовлетворена.