Лев Пучков - Джихад по-Русски

– Там сабсэм питарас будиш – многа там, который жапа ибат и рот дават лубит. Нэ надо так дэлаит…

А вот тут неподалеку, на Кутумском перевале, феде-ралы сидят, до сих пор не выбили, все как-то недосуг. Так в ту сторону вообще соваться не стоит: по любому, кто идет с этой стороны, сразу долбят без предупреждения из всех стволов. У них там позиция хорошая – за два километра все видно. И не крикнешь, что свой. Так что, догогой дгуг, дюша лубезный, тебя здесь особо и не стережет никто. Вот дверь, можешь топать на все четыре, если жизнь недорога.

– Ищо адын раз такой будиш сказат – сабсэм дрю-жьба нэт, – предупредил Ваха. – Нищщтяк?

– Хорошо, не буду, – поспешно кивнул Сергей. – Нет так нет. А насчет брата ты не беспокойся – все сделаем в лучшем виде…

И началась неделя великой ичкеро-московской дружбы. Да, ровно неделя, так уж получилось, никто по срокам не подгонял. Ваха нес службу с полудня до полуночи, затем его менял другой страж, стоявший с полуночи до полудня, и так – непрерывно по двенадцать часов. Суточный двусменный пост. Остальные бойцы Руслана охраняли перевал и постоянно куда-то ездили: Ваха с легким презрением утверждал, что это лафа, а не служба. А настоящая служба – вот тут, у зинданов. Самый опасный и ответственный пост. Однако наблюдательный Сергей сделал вывод, что его приятель несколько кривит душой: на перевал ходили рослые, хорошо экипированные бойцы, оснащенные пулеметами, биноклями, радиостанциями и усугубленные двумя кавказскими овчарками. Кроме того, их частенько проверял Руслан. На пятачок же с зинданами «хозяин гор» не заглядывал вообще, а страж вольно бродил по всему лагерю, небрежно закинув автомат за спину и поигрывая ключами. В отсутствие же Руслана, который частенько отлучался в родное село Китум-Вале, страж вообще мог завалиться спать в хижине для бойцов или прямо н? лавке под навесом – если было не слишком холодно.

Плодами вышеупомянутой дружбы явилась ощутимая прибавка к питанию, включавшая даже остатки обеденного хаша 37, вручение алюминиевой тарелки с ложкой – для потребления оного хаша, разовые подношения бычков с шалой и – неслыханная щедрость! – торжественные посещения сортира. Это было прямо-таки барство какое-то разнузданное – не ходить на «парашу», а по первому предъявлению гулять в сортир.

Вот этот самый сортир и стал краеугольным камнем в осуществлении Сергеева плана. Всего горных клозетов в лагере было два: сработанный из белого кирпича, на хорошем растворе, под шиферной крышей – для аристократии, расположенный рядом с «командирским» домиком; и для плебса – наспех ложенный из местных булыжников с телячью голову на растворе с минимумом цемента, прикрытый сверху досками – на краю пятачка с зинданами, тылом обращенный к дороге, ведущей с перевала в село.

Сергей с самого начала приучил Ваху к своему долгому пребыванию в сортире.

– Драчиш там, да? – весело кричал Ваха из-под своего навеса, устав ждать засидевшегося сортиропосетите-ля. – Эта врэдна! Многа нэ надо!

– Никак по-нормальному сходить не могу! – из-за закрытой двери так же громко отвечал Сергей, методично вычищая черенком ложки хлипкий раствор между двумя булыжниками у самого «седла» – чтобы в глаза не бросалось. – Почему обязательно этим заниматься в туалете? Я с таким же успехом могу развлекаться прямо в зиндане.

– На зиндан двэр – дирка сматрэт, – мудро пояснял Ваха, лениво ковыряясь в зубах после сытного обеда (обычно долгие засидки Сергей делал именно после обеда – благо повод имелся вполне веский). – На сартыр двэр – дирка нэт. Драчит харашо.

– И очень кстати, что нет этой твоей «дирка», – шептал юный пленник, скрупулезно сметая вылущенный из щелей раствор в толчок. – Спасибо и на этом…

Как только булыжники стали шататься, Сергей не замедлил этим воспользоваться. В один прекрасный вечер – уже начало смеркаться – юноша заявил, что у него понос, и попросился до ветру. Просьба была незамедлительно исполнена. Оказавшись в сортире, Сергей аккуратно выдавил наружу освобожденные от раствора булыжники и змеей скользнул в образовавшийся узкий проход, нимало не смущаясь загаженным полом. По-пластунски спустившись по склону к дороге, гусиным шагом прочавкал на другую сторону, чтобы с перевала не заметили, и скоренько припустил влево. Как подсказал дед Ефим…

Район предполагаемого нахождения базы Руслана Умаева встретил санитаров ЗОНЫ не совсем как планировали – пустынной тишью и гарантированным безлюдьем. Желая подобраться поближе к границе и отчасти наверстать упущенное время, с рассветом на дневку не встали, а потихоньку продолжали двигаться. Местность, в общем-то, не проездная: вконец разбитую дорогу оставили в стороне, перемещались по пологому скату седловины, прорезающей зигзагом горный массив и выходящей на гигантскую каменную осыпь, надежно скованную в настоящее время слежавшимся снегом. Дальше, судя по карте, был обрыв – отвесный склон глубокого широченного ущелья, пролегавшего в этом месте параллельно демаркационной линии. Летом на осыпь ни за что бы не поперлись – опасно. А сейчас хотели вырулить на шапку, осторожно прокатиться поверху и спуститься в соседнюю седловину, выходящую прямиком к одному из трех перевалов, помеченных на карте полковника жирными красными знаками вопроса.