Пётр Разуваев - Путь самурая

– Вот что я об этом думаю, месье, – сообщил он. – Вся эта большая политика – большое дерьмо. Американцы кричат на всех углах, что радеют за интересы Европы. А когда пару лет назад в Боснии сербы сбили наш «Мираж», его пилотов из плена спасали русские, а американцы в это время лишь грозили кулаками Милошевичу. А эти албанцы? Чего они хотят? Они и так уже захватили весь юг, и теперь там такая преступность, какой нет даже в Париже! Наркотики, детская проституция, кража автомашин… А, да что там говорить! Моя внучка, месье, стала наркоманкой. Они живут в Мариньяне, у сына своя автомастерская, жена – учительница. Трое детей. Мари самая старшая, ей пятнадцать. Прекрасная девочка, добрая, умная, а как она поёт, месье… Мы надеялись, что когда-нибудь она станет певицей. Полгода назад сын случайно нашёл у неё наркотики, а зимой её арестовала полиция. Мари – наркоманка! Она продавала наркотики, чтобы заработать на эту дрянь для себя…

– Наверное, ещё не поздно вмешаться, – тихо сказал я. – Есть специальные клиники…

– Да-да, месье, – кивнул француз. – Мари сейчас лечится в одной из них. Но где тот ублюдок, который подсунул ей героин, я вас спрашиваю? Вот что меня волнует. Я люблю Францию, я воевал с чёртовыми «бошами» в Сопротивлении, и я хочу, чтобы в моей собственной стране был порядок. В моей Франции, а не где-то на краю Европы. Вот пусть правительство этим и занимается, вместо того чтобы плясать под американскую музыку. А если эти чёртовы албанцы не хотят мирно жить с сербами, то это их дело. Пусть они сами разбираются в своей Югославии. Меня всё это не интересует и моего сына тоже. Американцы… Если у Америки много денег, пусть она поможет нам избавиться от наркотиков, а не лезет в чужие дела. Разве я не прав, месье?

– Вы безусловно правы, – искренне ответил я. Старик просто высказал то, о чём я много думал в эти дни.

Таня вошла в бар ровно в час дня, весьма порадовав меня своей пунктуальностью. Глаза её возбуждённо горели, и на щеках выступил лёгкий румянец, словно весь путь сюда она проделала бегом.

– За тобой никто не гнался? – заботливо спросил я, помогая девушке снять плащ. Она весело улыбнулась.

– Представь себе, никто. Хотя сегодня я впервые в жизни сделала что-то противозаконное.

– Всё когда-нибудь случается в первый раз, – философски рассудил я. – Нужно же с чего-то начинать.

– Закажи мне кофе со сливками, – попросила она, заговорщицки улыбаясь. – И коньяк. Мне удалось найти то, о чём ты просил.

– Тогда есть смысл заказать два коньяка, – обрадовался я. – А лучше – четыре.

Моя догадка оказалась верна. Следы украденного в Югославии гексогена отыскались в Марселе. Когда в феврале 1999 года полиция арестовала хозяина авторемонтной мастерской, албанца, принадлежавшего к группировке Аджима Гахи, в одном из расположенных на окраине города ангаров, который арендовал этот человек, было найдено пятнадцать тонн муки, расфасованной в мешки по пятьдесят килограммов. Согласно маркировке и документам, вся мука была произведена в Черногории и вывезена из Югославии во Францию по морю, через торговый порт Бар. Хозяин мастерской объяснял факт появления муки очень просто: мол, он основал небольшую торговую фирму, собираясь поставлять экологически чистые продукты из Югославии в Европу. Но якобы не рассчитал финансовых затрат и прогорел. Полицию насторожила только одна деталь: мешки с мукой явно были сначала вскрыты, а затем вновь аккуратно упакованы. Тем не менее общий вес партии муки до грамма соответствовал весу, указанному в портовых документах, и придраться полиции было не к чему.

Когда в Марселе появился капитан Дорман, он, со свойственной ему дотошностью, обратил внимание на эту деталь и отправил один мешок на экспертизу. Результаты оказались неожиданными. Эксперты установили, что изначально в каждом мешке с мукой находились тщательно запакованные «посторонние вложения», весом до десяти килограммов. Затем эти «вложения» были изъяты, а нужное количество муки, но уже другого сорта – добавлено в мешки, после чего их вновь зашили. Что именно перевозили вместе с мукой, эксперты сказать затруднялись. Следственный судья, который вёл это дело в Марселе, интересовался только наркотиками, а их в мешках не было точно, за это эксперты могли поручиться. В итоге о мешках с мукой забыли, но все копии документов сохранились в файлах отдела 2F. Сегодня Таня нашла то, чего не заметил месяц назад капитан Дорман, увлечённый выслеживанием Робера Сиретта. В заключение своего отчета месье Жан-Лу Триб, технический эксперт префектуры Марселя, указал перечень веществ, которые могли бы перевозиться в мешках с мукой. Первым в этом списке значился гексоген.