Пётр Разуваев - Путь самурая

И я откровенно продемонстрировал ему лежащий на моих коленях пистолет с глушителем, после чего вновь прикрыл его полой куртки. Очевидно, что-то в моих глазах подсказало Чэну, что я уже не шучу.

– Не нужно волноваться, – торопливо сказал он, откладывая в сторону палочки для еды и показывая мне пустые руки. – Мы не враги, месье Дюпре, во всяком случае, в данный момент. Я – ваш союзник. Изначально, ещё в Британии, мне было поручено просто наблюдать за вами. Сейчас операция вошла в заключительную фазу, и вся инициатива перешла к господину Ван Линю, а я…

– К покойному господину Ван Линю, – мрачно заметил я. – Нужно точнее формулировать свои мысли, Чэн.

– Я вышел из «Золотого Дракона» за несколько минут до того, как всё случилось, – сказал китаец.

– То есть всё произошло на твоих глазах? – уточнил я. – И ты не вмешался?

– Прежде всего у нас ценится точное выполнение приказов, месье Дюпре, – спокойно ответил Чэн. – Через Ван Линя шёл основной канал связи с вами, у меня было задание дублировать его и заменить в случае необходимости. Что я сейчас и делаю. Вмешиваться в данной ситуации я не имел права.

– Кто стрелял в магазине?

– Думаю, албанцы. Сейчас они работают под плотным контролем ЦРУ, а американская разведка легко могла вычислить генерала Стрекалова и его связь с Ван Линем.

– А вам-то здесь что нужно? – Этот вопрос с самого начала вертелся у меня на языке. – С каких это пор Европа стала для Китая «зоной жизненных интересов»?

– Слишком большая проблема, она не помещается в голове такого маленького человека, как я, – смиренно ответил Чэн. – Руководство лучше знает, где начинаются границы интересов моей страны.

– Ах, да! – внезапно сообразил я. – У вас же существует проблема с Тайванем… и с Тибетом… и с мусульманами на севере. Зондируете почву? Изучаете общественное мнение?

– Не понимаю, о чём вы говорите, – лицо Чэна потеряло всякое выражение.

Махнув на него рукой, в буквальном смысле этого слова, одновременно я незаметно убрал пистолет в кобуру. Спросил у притихшего китайца:

– Где сейчас Стрекалов?

– Не знаю. Ван Линь должен был передать вам информацию от него. Ван Линь умер, и теперь связь с вами буду поддерживать я.

– Что за информация? – нетерпеливо оборвал я. – Ты в курсе?

– Разумеется. Одиннадцатого ноября 1998 года в Югославии было похищено четыре тонны взрывчатого вещества со склада химического завода по производству ракетного топлива в городе Нови Сад. Есть все основания полагать, что эта акция была осуществлена людьми из организации Аджима Гахи. Взрывчатка морем была доставлена во Францию и сейчас должна находиться где-то в Париже.

– Четыре тонны? – Я скептически усмехнулся. – А что за взрывчатка?

– Гексоген, – ответил Чэн. – В упаковках по одному килограмму.

– Ерунда, – курс по взрывчатым веществам, однажды усвоенный в спецподразделении КГБ, крепко засел в моей памяти. – Гексоген не используется террористами. Слишком дорого и очень неудобно. Его трудно перевозить, он легко может сдетонировать от удара, взорваться от случайной искры… Нет, здесь какая-то ошибка. Существует масса способов…

– Я передал вам то, что должен был передать, – спокойно прервал меня Чэн. – Делать выводы – ваша задача.

– Пожалуй, тут ты прав, – немного подумав, с неохотой признал я.

Чэн пообещал, что в случае необходимости объявится сам. После сегодняшнего дня мне и в голову не приходило сомневаться в его возможностях. Китайцев в Париже – пруд пруди, и если хотя бы одна сотая их часть проходит по тому же ведомству, что и Чэн… Пока наивные европейцы со страхом ожидали, что их вот-вот завоюют бесчисленные русские орды, китайцы исподволь одержали тихую и бескровную победу над «цивилизованным миром». До сих пор они только наблюдали, оставаясь в стороне, но страшно было даже подумать, что может произойти, если китайцы вдруг начнут действовать . Хуже этого могло быть только зелёное знамя пророка, взметнувшееся над Европой.

Попрощавшись с Чэном, я торопливо вернулся к своему автомобилю и обнаружил его зажатым в узкой щели между стоявшими по бокам «Пежо» и «Фольксвагеном». С трудом выбравшись из этой ловушки, я погнал «Порше» по бульвару, направляясь прямиком к Place de Stalingrad. Вместо запланированного получаса на встречу с «китайцами» ушло более полутора часов, и теперь я зримо выбивался из графика. Дело было даже не в Николя, который нашёл «что-то важное». Не давало покоя смутное подобие догадки, внезапно забрезжившее в моём сознании. Что-то неуловимое витало над всей этой информацией, вложенной за последние дни в мою голову. Я нюхом чуял нечто такое, что могло бы объединить эту груду фактов в стройную систему, пирамиду, на вершине которой возвышался неуловимый Абу аль-Хауль, «Отец Ужаса» и большой любитель взрывчатых веществ. Оставалось отыскать это связующее звено, то самое «нечто», и я был совершенно уверен, что в данном случае самым «грибным местом» является бар «Эклектика». Весёлые Боги знали, откуда взялась во мне эта уверенность.