Платон Обухов - Охота на канцлера

Он подошел к одной из ширм, увлекая за собой Веру. Повернул ширму, и циркачка увидела несколько больших цветных фотографий. На них была сфотографирована она… в обнаженном виде.

Присмотревшись к снимкам, которые могли бы занять достойное место в «Плейбое», Вера поняла, что их сделали скрытой камерой в артистической уборной, когда она выходила из душа.

Тут только Вера догадалась обо всем.

— Я думаю, в жизни ты еще красивее, чем на фотографиях, — хихикнул банкир. — Раздевайся же!

— Чего вы хотите от меня? — дрожащим голосом спросила девушка.

Вальман замялся.

— Ну, это самое… — Он неопределенно махнул рукой в воздухе. Непонятливость циркачки раздражала его. «Чертов Тюренн! — злобно подумал он. — Сказал ведь, что достаточно напоить девчонку хорошим вином, и она исполнит самые буйные мои фантазии. А эта тварь вылакала не меньше полбутылки „Белле“ и изображает из себя недотрогу!»

— По-французски это называется «делать любовь», — сердито передернул узкими голыми плечами банкир. — За это ты и будешь получать сорок тысяч франков в месяц. Давай, давай, раздевайся. Я же ясно сказал: мне завтра на работу!

И тут Вера решилась на отчаянный шаг, какого сама от себя не ожидала. Она подошла к Вальману и, размахнувшись, залепила ему звонкую пощечину. Тщедушный банкир едва удержался на ногах.

— Негодяй! — яростно выкрикнула Вера и выбежала из спальни. Промчавшись мимо ошеломленного лакея, девушка выскочила в сад.

Свежий ночной ветер освежил ее горящую голову. Она быстро сориентировалась, подошла к воротам виллы, откинула задвижку калитки и оказалась на дороге.

В этот поздний час район богатых вилл словно вымер. Нечего было и думать поймать такси. Они не заезжали в квартал, где у каждого было не по одному автомобилю.

Вера вздохнула и зашагала в сторону Парижа.

Франсуа не стал скрывать своей ярости.

— Ты самая настоящая идиотка! — кричал он в телефонную трубку. — Собственными руками разрушить свое счастье! Нет, на это способны только сумасшедшие русские.

Вера пыталась что-то сказать в ответ, но Франсуа рявкнул:

— Не желаю и слушать тебя! — и швырнул трубку.

Когда в семь вечера Вера подошла к служебному входу арендованной Тюренном цирковой площадки, ей преградил дорогу привратник.

— В чем дело? — возмутилась наездница. — Через двадцать минут мой выход!

— Вы уверены? — издевательски улыбнулся сторож. На вид ему было далеко за шестьдесят. «Пенсионер, — с презрением подумала Вера. — За какие-нибудь сто франков — солидная прибавка к пенсии, нечего сказать! — верно служит Тюренну. Как дворняжка за мозговую кость».

— Конечно. Да взгляните на афишу!

Старик рассмеялся дробным смехом:

— Посмотри-ка лучше сама, да повнимательнее.

Предчувствуя недоброе, Вера кинулась к ближайшей тумбе. На ней была наклеена огромная афиша цирка «Монплезир»: «САМАЯ ЛУЧШАЯ ПРОГРАММА В МИРЕ!»… «БИЛЕТ В НАШ ЦИРК ПРЕКРАСНОЕ ВЛОЖЕНИЕ КАПИТАЛА В ВАШЕЙ ЖИЗНИ!» и прочая рекламная шелуха. А вот и перечень актеров: укротитель львов из Алжира, воздушные гимнасты братья Лефевр, клоун Пипо…

После клоуна должна была идти строчка: «русская наездница Вера Наумофф». Но ее заклеили полоской бумаги.

У Веры едва не подкосились ноги. Чувствуя страшную слабость во всем теле, она доплелась до телефонной будки и набрала номер Тюренна. Телефон отвечал издевательскими длинными гудками.

Вечером Тюренн сам пришел на квартиру Веры. Огромный букет красных роз, который он принес с собой, заполнил, казалось, всю небольшую однокомнатную квартирку.

— Половина роз от меня, половина — от Вальмана, — сказал владелец «Монплезира». — Он по-прежнему к тебе хорошо относится…

Вера стояла с каменным лицом. Тюренн непринужденно уселся в единственное кресло, закинул ногу за ногу, достал из кармана начатую пачку «Голуаз». По комнате пополз вонючий дым.

— Если бы я был на твоем месте, то с радостью согласился выполнить прихоть Вальмана, — заметил Франсуа. — Знаешь, почему? Потому что за его любовью стоит в действительности полная стариковская немощь. Банкиру восемьдесят три года! Ну поцелует, погладит — и не более того! И это за сорок тысяч франков в месяц!

Не найдя пепельницу, он подошел к окну, распахнул его и выбросил окурок наружу.

— Подумай, дорогая. Хорошенько подумай! — веско произнес Франсуа и хлопнул дверью.

Выходя из подъезда, он услышал над своей головой какой-то шелестящий звук. Франсуа задрал голову, но отскочить не успел. Несколько роз, выброшенных Верой, оцарапали своими шипами его лицо.