Федор Раззаков - Шакалы из Лэнгли

Переговоры закончились спустя несколько минут, после чего посол попросил гостей извлечь на свет свои документы и, соблюдая спокойствие, пройти процедуру проверки:

– Наши российские коллеги пообещали нам, что эта акция не займет много времени.

– Судя по всему, именно ради этого американцы и затеяли свой натиск, – сделал вывод Жмых.

Кондратьев ничего ему не ответил, продолжая внимательно следить за происходящим на экране.

Первыми после Яблонской «вертушку» прошли панк-музыканты, которые качались, как деревья на ветру, но вели себя смиренно и больше никого не задирали. Следом вперемешку шли художники, члены делегации с экономического форума и остальные гости, среди которых были и женщины – жены бизнесменов и дипломатов. В эту толпу затесался и Дэйв Саммерс, на которого пропускникам была дана особая установка – присмотреться к нему повнимательнее. Поэтому, едва он достиг «вертушки», а его паспорт оказался в руках у проверяющего, тот дольше обычного изучал документ. А в это время «поисковик» Лобоцкий самым внимательным образом вглядывался в лицо американца, пытаясь найти на нем следы постороннего вмешательства. И он их быстро обнаружил, поскольку буквально за полчаса до своего выхода на улицу, сотрудники ЦРУ отвели Саммерса в отдельный кабинет, где с помощью кисточки нанесли ему на лицо тональный грим. Это был отвлекающий маневр, который полностью удался. Получив от Лобоцкого подтверждающий сигнал о том, что это может быть тот самый человек, который им нужен, пропускник, вместо того чтобы вернуть Саммерсу паспорт, оставил его у себя, а американцу заявил:

– Мистер Саммерс, мы предлагаем вам на несколько минут пройти с нашим сотрудником в автобус, чтобы уладить одну небольшую формальность.

– На каком основании? – возмутился американец.

– На основании договоренности с вашим послом, который обещал нам, что наши действия не будут приниматься в штыки. Эта формальность не займет у вас много времени.

Потоптавшись у «вертушки» еще какое-то время, Саммерс наконец согласился и в сопровождении Лобоцкого отправился по направлению к автобусу, куда некоторое время назад была препровождена Зоя Яблонская.

Как только это произошло, к «вертушке» подошли Коламбус и Вишнев. У них было всего несколько минут, чтобы миновать пропускников до того, как к ним вновь присоединится Лобоцкий. Первым это сделал цэрэушный гример, проверка которого заняла меньше минуты. Затем его сменил Вишнев, внешний вид которого ничем не выдавал того волнения, которое охватило его, едва он протянул свой паспорт пропускнику. Последний открыл документ и сверил фотографию в нем с оригиналом. Найдя внешнее сходство одного с другим, пропускник заглянул в список, где значились те четверо членов американской делегации, кого ФСБ подозревало в том, что под их личиной мог бы скрываться перебежчик. Патрик Морган, паспорт которого пропускник держал в руках, значился в этом списке на последнем месте. Значит, подозрения в отношении него были не самыми вескими. Однако окончательные сомнения мог бы развеять Лобоцкий, но он, как назло, задержался в автобусе. И причина этой задержки стала понятна уже очень скоро: из автобуса стали доносится истошные вопли Яблонской и возмущенные возгласы Саммерса. Они были вызваны тем, что сотрудники ФСБ попытались собственноручно убедиться в подлинности внешнего вида американца, после того как он сам отказался это сделать. Один из чекистов протянул руку к усам Саммерса, а Лобоцкий взял его за волосы, в надежде обнаружить там парик. В этот миг Яблонская, которая стояла сзади Лобоцкого, бросилась на него с кулаками, а Саммерс ударом в грудь отпихнул от себя второго чекиста. Завязалась потасовка, шум от которой и достиг ушей пропускников и гостей посольства.

– Мне еще долго здесь стоять? – на чистейшем английском спросил Вишнев, постаравшись вложить в этот вопрос все свое возмущение происходящим.

Пропускник, который до этого все свое внимание сосредоточил на шуме, доносившимся из автобуса, вновь повернул голову к Вишневу. И, протянув ему паспорт, сказал:

– Извините, мистер Морган, можете проходить.

Пропускник посчитал, что шум в автобусе сигнализирует о том, что перебежчик наконец разоблачен.

Об этом же подумали и Кондратьев со Жмыхом, которые, сидя у экрана, видели, как в автобусе началась потасовка. Однако в следующую секунду на их столике зазвонил телефон. Трубку взял Жмых, который сидел к аппарату ближе всего. Взглянув на его лицо, Кондратьев понял, что пришедшее сообщение из разряда наиважнейших. Так оно и оказалось. Положив трубку, Жмых сообщил: