Леонид Стоянов: На крыше мира

Капитан Мороз узнал об этом поздно. Почти двое суток он расспрашивал, осматривал, лазил по выпасам. И нигде никаких следов. Однако капитан настойчиво искал. Долгие годы службы в погранвойсках научили его безошибочно разбираться в событиях, замечать то, чего не замечали другие, и давать ему правильную оценку. Снова и снова ходил он по увядшей, объеденной овцами траве, лазил по обрывам, осматривал ручьи и загоны. Каждый оброненный пастухом предмет, каждая вмятина в трапе — всё тщательно рассматривалось им. И всё это было не то, чего он искал.

Но в последние минуты, когда он уже потерял надежду на удачное расследование, неподалеку от старого полуразрушенного склада, километрах в двух от фермы, у самого обрыва, он нашел эти две разбитые ампулы. Капитан внимательно осмотрел это место и установил, что кто-то поспешно бежал и при падении (очевидно, споткнулся о камни») выронил их. Дело было, по всем признакам, ночью. Гнались овчарки. Собачьи следы отчетливо сохранились. Бежать над таким крутым обрывом да еще ночью — опасно, нужно прекрасно знать дорогу, чтобы не свернуть шею. Значит, враг ее знал!

— Товарищ капитан! Кажется, наши по Алаю скачут! — прервал его размышления голос Лукаша.

Вдали полным карьером скакали всадники.

— Молодцы, ребята! — сказал капитан, посмотрев на ручные часы. — Поезжай, Лукаш, вперед и скажи старшине Соколову: остановки в Бордобе делать не будем, чтобы готовы были. Заночуем на Кизыларте. По дороге, пока светло, заглянем в ущелье.

Лукаш ускакал.

Капитан смотрел в бинокль на приближающихся пограничников, на черные, движущиеся но склону Алая пятна отар, на цепи гор, сверкающих в лучах солнца своими болоснежными шапками, на вершину пика Ленина, всю розовую и блестящую, и его охватило неизъяснимое ощущение простора, слияния с природой.

Па площадку, возле огромной остроконечной каменной глыбы, влетели двое пограничником, круто осадив взмыленных коней.

Задание выполнено, товарищ капитан! — взяв под козырек, доложил младший сержант Джумаев.

Ну, что там в Акбосаге? — спросил Мороз.

— Всё в порядке, товарищ капитан! С пакетом Федорчук приезжал. Газеты привез, последние сводки… В Сталинграде дерутся, в самом городе, товарищ капитан! Как же это? Эх! Туда бы… Руки чешутся фашистов бить!.. А под Киевом, говорит, партизан Ковпак здорово немецкие части почистил!

— Нам и здесь хватает кого… чистить, Джумаев.

Когда капитан Мороз с двумя пограничниками подъезжал к Бордобе, у шоссе его уже ждали Лукаш и старшина Соколов с бойцами. Вокруг колодца стояли автомашины, возвращавшиеся в Ош. Шоферы наливали воду в разогретые радиаторы, поправляли серые брезенты, которыми был накрыт груз, и перебрасывались шутками с пограничниками.

Один шофер рассказывал:

— Еду я как-то ночью. Фары, будто прожекторы — далеко светят. А впереди по дороге два зайца бегут. Подержал я их на свету минут пять, налетел ну и… готовы. Встал с машины, одного за уши поднял, в кузов бросил. Подхожу, второго беру, поднял, а он, стервец, видно очухался, да как ахнет меня в ухо лапой, ну, братцы, так все звезды с неба и посыпались… Залепил мне да и был таков! Всю ночь в голове звенело. Вот заяц, братцы, так заяц!

— Ох, и врет же! — смеялись пограничники.

— Мое дело врать, а ваше — слушать, — невозмутимо отвечал шофер.

— Что, прямо на станцию? — спросил Мороз, показывая на машины.

Так точно, товарищ капитан! Груз по маршруту на Сталинград пойдет. Второй рейс делаем…

По нашей дороге сейчас много грузов идет туда, — с гордостью сказал кто-то из рабочих.

Капитан Мороз козырнул на прощанье веселым шоферам и отряд умчался в горы.

Шоссе серой змеей уползло вверх по ущелью. Слева стояли неприступные скалы, справа — глубокая пропасть, на дне которой, между камней, шумел мутный Кизыларт. Оттуда тянуло пронизывающей сыростью. Возле громадного, нависшего над дорогой выступа шоссе постепенно стало снижаться, подходить ближе к реке и теперь ее шум беспрерывно звенел и ушах.

Отряд свернул в ущелье, проскакал до поворота и остановился. В этом месте горы были словно расколоты множеством расщелин. Одна из них вела в довольно широкую впадину, в конце которой возвышалось плато с еще зеленой травой. Косые лучи заходящего солнца, пробиваясь меж гребней гор, ярко освещали его.

Это была уже граница с Китаем. Здесь по еле проходимым и неприметным тропкам когда-то пробирались контрабандисты. В советское время им пришлось отказаться от этого и изведанного. хотя и рискованного пути. Близко проходил Памирский тракт, по нему шло беспрерывное движение, а пограничники зорко следили за рубежом своей земли.