Хью Лори - Торговец пушками

– Как вы себя чувствуете?

– Нормально.

Он продолжал писать.

– А не должны бы. В вас стреляли. Вы потеряли довольно много крови, но это не страшно. Вам повезло. Пуля прошла навылет, через подмышку.

В его устах это прозвучало так, словно вся история произошла исключительно по моей глупости. Что, в общем-то, было отчасти правдой.

– Где я?

– В больнице.

С этими словами он вышел из палаты.

Чуть позже прибыла какая-то толстуха с тележкой и метнула на тумбочку у кровати тарелку с чем-то очень бурым и ужасно вонючим. Понятия не имею, чем я так провинился перед этой большой женщиной, но, похоже, провинился не на шутку.

Толстуха, должно быть, догадалась, что слегка перегнула палку, так как получасом позже все-таки вернулась и унесла тарелку. Прежде чем уйти, она сообщила мне, где я нахожусь. Мидлсекская больница, отделение имени Уильяма Хойла.

Первым нормальным визитером оказался Соломон. Он вошел в палату, размеренный и основательный, и сразу же уселся прямо на кровать, небрежно швырнув на тумбочку пакет с виноградом.

– Как себя чувствуете, командир? Стереотип поведения тут у всех вырабатывался мгновенно и сам собой.

– Как я себя чувствую? Да почти так, будто в меня стреляли, я лежу в больнице, пытаясь прийти в себя, а прямо на моих ногах расселся еврей-полицейский.

Соломон едва заметно отодвинулся.

– Говорят, командир, вам очень повезло. Я надкусил виноградину.

– В смысле?…

– В смысле, что пуля прошла всего в паре дюймов от сердца.

– Или в паре дюймов от того, чтобы вообще в меня не попасть. Зависит от точки зрения.

Немного поразмыслив, он согласно кивнул. Прошло еще немного времени.

– И какая у вас?

– Какая у меня – что?

– Точка зрения.

Мы посмотрели друг другу в глаза.

– А такая, что Англия должна отыграть четыре мяча у Голландии в следующем матче.

Соломон поднялся с кровати и начал стягивать с себя плащ. Я не мог винить его за это. Температура в палате была где-то под девяносто, а воздуха, по-моему, тут было даже с избытком. Спертый и тесный, он лез в лицо и глаза, и казалось, что это не больничная палата, а битком набитый вагон подземки в час пик.

Я уже просил сестру убавить температуру, но она заявила, что отопление регулируется автоматически, с компьютера в Ридинге. Будь я из тех, кто строчит жалобы в «Дейли телеграф», я непременно настрочил бы жалобу в «Дейли телеграф».

Соломон повесил плащ на дверной крючок.

– Что ж, сэр, хотите верьте, хотите нет, но леди и джентльмены, выплачивающие мне жалованье, попросили меня вытянуть из вас объяснение: почему это вы вдруг оказались лежащим на полу престижной галереи в Вест-Энде, да еще с пулевым отверстием в груди?

– В подмышке.

– Хорошо, в подмышке, если вам так больше нравится. Короче, командир, или вы рассказываете все сами, или мне придется давить вам на лицо подушкой, пока вы не начнете сотрудничать. Итак?

– Что ж, – сказал я, решив, что пора переходить к делу. – Полагаю, тебе уже известно, что Маккласки и Вульф – это один и тот же человек?

Конечно же, ничего такого я вовсе не предполагал. Мне просто захотелось произвести нужный эффект. А по выражению лица Соломона было очевидно, что он не в курсе.

– Так вот. Я веду Маккласки до галереи, полагая, что он замыслил сотворить что-нибудь не очень приятное с Сарой. Там я как следует вмазываю ему и тут же получаю пулю от Сары, которая любезно извещает меня о том, что человек, которому я вмазал, не кто иной, как ее родитель, Александр Вульф.

Соломон невозмутимо кивал: обычно он так делает, когда слушает невероятные небылицы.

– Тогда как вы, командир, признали в нем человека, предлагавшего вам деньги за убийство Александра Вульфа?

– Точно.

– И были уверены – а я думаю, всякий на вашем месте был бы уверен, – что когда человек просит вас кого-то убить, то этот кто-то вряд ли окажется им самим, то есть заказчиком?

– Естественно. Жизнь на планете Земля устроена несколько иначе.

– Хм.

Соломон отвернулся к окну и, похоже, всерьез увлекся созерцанием башни Почтового управления.

– И это все? Просто «хм»? То есть отчет Министерства обороны по этому делу будет состоять из одного «хм»? В кожаном переплете, с золотым тиснением и резолюциями членов Кабинета министров?

Соломон молчал, продолжая таращиться на башню Почтового управления. Я не выдержал:

– Ладно. Тогда ответь мне: что произошло дальше с Вульфами, старшим и младшей? Как я оказался здесь? Кто вызвал «скорую»? Они дождались ее приезда?