Максимилиан Жирнов - Разорванное небо

Полковник усмехнулся:

– Вот здесь я тебя полностью поддерживаю. Отрезвляющая ванна полезна зарвавшимся политиканам. Жаль, твое начальство этого не оценило.

Тесть остановил машину возле ангара. За разговорами я и не заметил, как мы приехали в Брансуик.

Я выскочил из «Доджа» и закашлялся, глотнув морозный воздух. Глянул на термометр – минус шестнадцать. Ничего, зато реактивному двигателю легче работать.

Створки ангара открылись. Аэродромный тягач вывел бело-синий «Старфайтер» с номером сто два на рулежную дорожку. Техники, ежась и притопывая, протянули пуповину шлангов и проводов, и соединили машину с наземным источником питания. Басовито заурчал дизель, перекрывая жалкое тарахтение «Доджа».

Механик забрался в кабину и сосредоточенно уставился на приборную панель. Я хотел окликнуть его, но тесть схватил меня за плечо:

– Идем. У меня для тебя презент.

Мы прошли в ангар, в отгороженную от самолетов раздевалку. Полковник открыл шкафчик, и достал противоперегрузочный костюм. Обычное орудие пытки летчика.

Однажды я испытал такой комбинезон на собственной супруге. Просто дунул в трубку подачи воздуха. То, что сказала моя жена, никогда не напечатают в приличной литературе. Еще бы: попробуйте со всей силы затянуть на животе широкий ремень. Ощущения на любителя. А для летчика-истребителя такие издевательства – обычное дело. Противоперегрузочный костюм фиксирует внутренние органы и не дает крови отливать к ногам, иначе при резких маневрах пилот может потерять сознание. А тогда все: если врезаться в землю на скорости в пятьсот узлов, от человека не останется даже мокрого места.

Я переоделся и подогнал снаряжение. Полковник протянул мне шлем.

В раздевалку влетел худощавый парень в куртке, покрытой пятнами масла. Он чуть отдышался и крикнул:

– Мистер Аллен сказал, что самолет заправлен и готов, сэр! А правда, этот псих, – молодой человек ткнул в меня пальцем, – будет на нем летать?

Полковник сдвинул брови:

– Дик! Он тебе не псих, а капитан Джек Риппер!

– Так точно, сэр! – смутился парень. – Виноват, сэр!

Мы вышли на стоянку. Я обошел самолет, внимательно разглядывая фюзеляж и плоскости. Все цело, все в порядке. Вроде бы. Остальное покажет его величество полет.

Я поднялся в кабину и надел шлем. Дик, восторженно сверкая глазами, помог мне пристегнуться и убрал стремянку. Чему он радуется? Не ему же лететь.

Я прочитал контрольную карту, поставил ручку тяги на малый газ и включил стартер. От жуткого, проникающего, казалось, под самый череп визга, заныли зубы. Сработало зажигание, стрелка указателя оборотов метнулась по шкале. Турбина завыла на малом газу – тот, кто хотя бы раз слышал вой «Старфайтера», никогда не спутает его ни с чем другим.

Одна за другой погасли сигнальные лампы. Отшкалились приборы. Дик отключил наземный источник питания и поднял над головой красные ленты заглушек. Я показал ему большой палец, захлопнул фонарь кабины и связался с диспетчером.

– Сто второй, выруливайте на полосу девятнадцать, рулежная дорожка альфа, – ответил дружелюбный голос в наушниках.

Значит, взлетать я буду в сторону океана. Что ж, разумное решение на случай, если мне придется катапультироваться… или того хуже.

Я порулил по аэродрому, внимательно читая указатели. Мимо меня проплыла стоянка малой авиации. Несмотря на мороз, несколько человек с интересом наблюдали за мной, вернее, за моим истребителем. Мне показалось, будто у них в руках фотоаппараты. Ничего себе – секретная миссия!

Диспетчер дал разрешение на взлет. Я снова прочитал контрольную карту. Святая святых авиации – маленькие таблички на моем колене, они напечатаны не типографской краской. Эти невзрачные буквы и цифры написаны кровью и оплачены жизнями летчиков-испытателей. От них зависит и мое существование на этом свете.

На форсаже двигатель боевого самолета не свистит. Он грохочет, словно бесконечный, непрерывный гром над самым ухом. Но летчик этого не слышит, он сидит в кабине, в самом носу, отделенный от мотора перегородками, топливными баками, многочисленными слоями звуковой и теплоизоляции.

Я толкнул ручку тяги до упора. Меня вдавило в кресло. Самолет помчался по асфальту, взвился в небо и набрал скорость так быстро, что я едва успел убрать шасси. Здесь надо шевелиться и думать мгновенно. Даром, что машину изготовили в середине прошлого века.

Первый полет я выполнил строго по заданию, разве что аэродромный круг у меня получился куда шире обычного.