Дёрдь Фалуш: Немое досье

На тротуаре вокруг «скорой» собиралась толпа любопытных. Салаи с беспокойством следил за скоплением людей.

— Первая и вторая команды! — приказал подполковник. — Смешайтесь с толпой!

Через несколько секунд среди любопытных уже толкалось несколько следователей.

В машине Салаи сверкнула лампочка — сработал фотоэлемент. Значит, вошли в квартиру.

— Вошли! — доложил Салаи.

— Знаю, слышу! — ответил Ружа.

Вскоре из динамика донеслось, как оправдывается перед кем-то Юнг:

— «Скорая помощь» долго не приезжала!

Голос Вольфа:

— И это берем?

— Да брось ты это к дьяволу! — сказал ему Юнг.

Что-то загремело, раздались шаги.

— Значит, я теперь Герхардт Келлер? — спросил Вольф.

— Откуда ты взял?

— Так написано в паспорте! — ответил Вольф Юнгу.

— Правильно, — сказал Юнг, — каждый должен запомнить свое новое имя.

Ружа улыбнулся.

— Быстрей! — торопила их Жужа.

— Лицо тоже закроем, — предложил Вольф.

— Пошли! — скомандовал Юнг.

Ружа выключил связь и выскочил из машины. Он был бодр и решителен. Сделал знак: всем выходить из машин. Кути и Салаи первыми бросились к нему.

Мальчишка лет десяти, не выдержав ожидания, побежал в подъезд, но вскоре вернулся.

— Идут! — радостно известил он собравшихся.

— Кого несут-то? — поинтересовался старик, житель дома.

— Не видно! — сказал мальчишка. — Одеялом прикрыли.

Стена любопытных подалась вперед, потом расступилась, пропуская носилки.

Лица Вольфа и Юнга были, под стать ситуации, серьезными и внушающими почтение. Жужа шла за ними, склонив голову, с таким видом, будто очень встревожена состоянием пациента.

Человек на носилках был покрыт одеялом до половины лица. Лоб прикрывал большой носовой платок, из-под которого торчал только кончик носа.

— Кого понесли? — снова спросил старик, но ответа не получил.

Жужа прошла вперед, оглянулась и не заметила ничего подозрительного. Народ стоял на тротуаре. У машины никого не было.

Вольф и Юнг подошли к задней дверце, приподняли носилки. Жужа открыла им дверь.

В машине стоял Кути, направляя на окаменевшую троицу пистолет.

— Хоть ваш «мерседес» и быстр, — усмехнулся он, глядя на Жужу, — я все же не думал, что нам придется так скоро увидеться!

Юнг и Вольф не успели поставить носилки, как Салаи и двое следователей подошли сзади. Несколько движений, и их оружие уже было в карманах офицеров.

— Разрешите, — протиснулся к носилкам Ружа. Лежащий на них человек, вцепившись в одеяло, закрывал им лицо.

— Георг Юнг, шпионская кличка Мак, — начал Ружа перечисление, — Томас Вольф, клички нет, Жужа Шелл, шпионская кличка Астра, и Эва Ласло, шпионская кличка Бутон, именем Венгерской Народной Республики вы арестованы!

Вцепившиеся в одеяло пальцы разжались. Подполковник отбросил его с лица Эвы Ласло и встретился взглядом с ее полыхающими ненавистью глазами.

Он равнодушно отвернулся, подозвал зна́ком следователей.

Эва Ласло встала с носилок.

На руках у всех четверых защелкнулись наручники.

Несмотря на вполне солидный возраст, подполковник был не лишен мальчишеского тщеславия. Хотя в здание министерства Ружа прибыл без десяти двенадцать, в дверь генеральского кабинета он постучал лишь в момент, когда из репродуктора донесся первый удар возвещавшего полдень колокола.

Кути, который знал толк не только в поэзии и прозе, но и в драматургии, смог по достоинству оценить блестящую мизансцену: переступив под раскаты колокольного звона порог кабинета, Ружа застыл у двери, за ним, на полшага отстав, он и Салаи, а перед ними — выстроившиеся, словно перед фотографом, высшие офицеры.

Ружа доложил о прибытии. Офицеры оживились.

Генерал подошел, поздоровался за руку со всеми троими.

— Все в порядке? — спросил, а точнее, констатировал он, догадываясь об исходе событий по их лицам и взглядам. Он обнял подполковника, подвел к креслу и усадил, предложив сесть и двум молодым офицерам. — Как видишь, — обвел он рукой кабинет, — здесь все, кого ты приглашал. Пришли пропивать мои карманные деньги! Теперь месяц буду ходить с пустым кошельком.

Это было недалеко от истины. Все знали, что по части карманных расходов он не избалован. В семье было четверо детей — четвертый остался от недавно умершей сестры, — а жена его, которая никак не могла оправиться после третьих родов, уже долгие годы не работала.

Но знали и то, что представительские деньги он позволяет расходовать лишь в исключительных случаях. Вот почему коньяку в маленьких рюмочках было буквально по нескольку капель. Ружа и его подчиненные отказались, однако, и от этого.